Златоборье [Владислав Анатольевич Бахревский] (fb2) читать постранично, страница - 2

class='book'> ДАШИНЫ СТРАСТИ Даша с бидоном в руках торопилась к дедушке на кордон. В бидоне у нее были бобы и озимая вода. Воду натопили из снега, залежавшегося в лесном овражке.

Вымоченные в озимой воде бобы растут не по дням. По часам. У Даши была одна задумочка про бобы, вот она и размечталась. И вдруг! На тропе, на самой середине — куст земляники с красной ягодкой. На обочине еще ягода. За ореховым кустом еще. Под березой, возле коровьего копытца, за канавою… У Лешего одна шутка — человека с дороги увести. Чем страшнее, тем Лешему веселей. Спохватилась Даша, куда это она забрела? Справа, крапива стеной, позади ельник, такой тесный, что меж елок не просунешься.

Слева черное болото, кочки даже на вид ненадежные. И только впереди изумрудный ласковый мох. Над мхами камни: черный, белый, красный.

Вдруг по крапиве шорохи пошли. Там шуршит, здесь шуршит, у самых ног шуршит. Даша скок на черный камень. Смотрит — змеи колесом идут. Вокруг ее черного камня гадюки хороводят. Шипят, жала трепещут. Перепрыгнула Даша на белый камень. А вокруг камня свое веселье. Тут и полозы, и медянки, и такой удав вокруг камня обвился, что камень дрожит, шевелится. Даша — на красный, на самый большой камень. И здесь гулянье. Да только не змеиное, а ужиное. Успокоилась Даша. Златоголовый уж гадюку близко не подпустит.

Смотрит Даша: гадюки в саночки садятся, вместо лошадей у них мыши серые. Свистнули гадюки по-гадючьи, и умчался их поезд через жгучую крапиву. Отправился поезд и от белого камня. Этот тянули горностайки, и ушел он в частый ельник. От красного камня на красавицах выдрах ужиная свадьба покатила в болото.

Смотрит Даша на черном камне черный перстенек, на белом серебряный, на красном — медный. Не тронула перстеньков девочка, помнила мамино строгое правило: не тобой положено, не тобой возьмется. Заторопилась Даша прочь от змеиного места — по зеленым мхам. Сначала посуху, а потом под ногами захлюпало, зачавкало. Забралась Даша в болото. Тут ее еще один шутник поджидал. Когда Водяной хохочет, вода пузырится. Стоит Даша на коряге, а кругом пузырьки снизу вверх цепочками взлетают.

И как что-то забарахтается, как захлопает на островке, где осина дрожмя дрожит.

— Что же это я, лесникова внучка, в лесу путаю? — смутилась Даша. — Куда меня страх загнал? Дедушкина сторожка окнами к озеру стоит, а болото уж за озером. Вон какой крюк сделала.

Не успела сообразить, куда ей дальше идти, как перед корягой пузырь вспучился. Да все круглей, круглей. А в пузыре космы нечесаные, раки зеленые вместо щек, ракушки вместо губ, в глазищах не зрачки — медведки косматенькие.

— МА-мА!

Сиганула Даша над пузырем на остров, где барахталось, а ей крыльями по голове, да еще дурным голосом завопило. Смотрит Даша: в осоке дедушкина лодка, что в половодье пропала. Весла на месте. Даша в лодку, толкнула веслом, и прощай остров Дрожащей осины! Через осоку, по кувшинкам, выгребла на протоку, на чистую воду… Вздохнула наконец. И тут — ах, смешная! Из-под передней скамьи выскочила куница. Забежала на самый нос лодки, туда-сюда головой вертит: человек вот он — страшно, и вода кругом — тоже страшно. Так и плыла Даша с куницей и приплыла к Семиструйному ручью. Никудина Ниоткудовича здесь уже не было. Он разгородил плотину и пошел встречать внучку. Пристала Даша к берегу, куница скакнула и была такова. А девочке не до куницы — вместо Родимой сосны корни, как огромный паук, да распиленные дедушкой чурки. Прибежала Даша в сторожку, а дедушки нет. То ли в лесничество ушел о сосне рассказывать, то ли расстроился и по лесу бродит.

Первым делом пошла в огород и посадила грядку бобов, а один бобок, самый крупный, принесла в строжку и бросила в подполье. Это и была ее тайная задумка. Хотелось Даше, чтоб бобовый росток принялся, как в сказке, расти, и чтоб пол пророс, и крышу, чтоб до самого неба достал. Нравилось ей сказкам верить, а в сказках бобок вырос так высоко, что хозяин избы к солнцу в гости ходил.

Дедушки все нет и нет. Решила Даша прибрать в сторожке. Наклонилась веник взять, а он из-под руки вывернулся и пошел ходить по полу, пыль взметая. Даша попятилась, толкнула дверь, а в дверях ступа стоит, и пестик сам собою толчет в ступе воду. Брызги так и летят. Даша на дедушкину постель, одеялом с головой укрылась. Да только чувствует, кровать поднимается, да и полетела, об углы стукаясь. Даша не кричит, помалкивает.

О чудесах дедушкиной сторожки она немного знала. Но чтоб на кровати летать, да среди бела дня! Вдруг скрипнула дверь, и кровать тотчас брякнула на все четыре ножки.

— Так! — сказал дедушка. — Внучку пугать взялись!

Даша уже выбралась из-под одеяла и храбро улыбалась.

— Я, дедушка, ничего. Я не очень… испугалась.

— Ну и молодец, а с этими я ужо побеседую. Как же это мы с тобой разошлись? Тропинка-то одна.

Рассказала Даша и про ягоды, и про плавание. Дедушка