Небесный охотник [Кеннет Оппель] (fb2) читать постранично, страница - 2

угораздило угодить на «Бродягу». Корабль, казалось, не знал ремонта со времен Потопа, и пахло на нем, точно в посудине старика Ноя. Вместо кают для команды — гамаки, подвешенные вдоль килевого мостика, где ваши сны пропитываются вонью машинного масла и топлива Аруба. Оболочку, похоже, латали чем ни попадя, вплоть до поношенных штанов. Двигатели дребезжат. Кормежка просто не поддается описанию. При виде бурды, которую повар плюхает в тарелки ржавым черпаком, начинает казаться, что кто-то это уже однажды ел и выдал обратно.

— Считай это полезным опытом для закалки характера, — сказал мне мистер Домвиль, когда я увидел это месиво в первый раз.

Зачем прославленной Академии использовать «Бродягу» в качестве учебного судна, я даже предположить не могу, разве что они хотели научить своих курсантов поднимать мятежи. Уверен, что капитан Тритус был рад деньгам, уплаченным Академией за мое пребывание на борту. Для помойки вроде «Бродяги» они могли означать, удастся закупить достаточно топлива или же нет. Мне ужасно хотелось обратно на «Аврору», воздушный лайнер, на котором я служил до учебы в Академии. Вот это корабль, и капитан Уолкен знает, как управляться с ним и заботиться о своем экипаже.

Я снова посмотрел в окно. Лучше бы я этого не делал. Мы направлялись к южному флангу бури, но казалось, что она движется вместе с нами, выбрасывая вращающиеся черные щупальца. Я взглянул на капитана Тритуса, ожидая, что он изменит курс. Он молчал.

— А вы когда-нибудь летали через Кулак? — шепотом спросил я у мистера Домвиля.

Он показал мне один палец.

— Нам очень повезло.

Он закашлялся и никак не мог остановиться; я открыл посудный шкафчик, висевший возле штурманского стола, и налил в чашку воды. Выглядел он неважно.

— Спасибо.

Тучи поглотили нас, и в командной рубке сразу стало темно. Мистер Куртис поспешно включил внутреннее освещение, которого едва хватало, чтобы подсветить приборы и механизмы, а лица членов экипажа сразу стали похожими на черепа.

— Полный ход всем двигателям, — приказал капитан Тритус. — Мы разом прорвемся. Держать прямо, мистер Беатти, — бросил он рулевому.

Нелегкая задача, поскольку ветер лупил нас со всех сторон сразу. В рубке сделалось ещё темнее. По окнам хлестал дождь. Кто-то включил стеклоочистители, которые лишь размазывали воду по стеклу. Лампа над столом для прокладывания курса бешено раскачивалась.

— Скорость? — рявкнул капитан.

— Сорок три аэроузла, сэр, — доложил мистер Куртис.

— Должно быть больше, если все двигатели работают полным.

— Но не против такого сильного ветра, сэр.

Вокруг нас были самые отвратительные тучи, какие я только в жизни видел, клубящиеся, серо-черные. Они выглядели настолько плотными, что казалось чудом, что мы ещё не разбились об их громаду.

Без всякого предупреждения «Бродяга» полетел вниз, и мои ноги почти оторвались от пола. Я ухватился за край стола. Все остальные тоже потеряли равновесие. Мистер Шульц выпустил штурвал высоты, и на какие-то мгновения тот оказался без присмотра, пока он и мистер Куртис не навалились на него и не начали изо всех сил стараться выровнять корабль. Мы оказались в плену могучего нисходящего воздушного потока.

— Высота шестьсот футов, сэр, — сказал мистер Куртис.

Шестьсот! Значит, мы уже упали на три сотни футов!

— Рули высоты вверх на максимум, — приказал капитан.

— Они уже на максимуме, сэр, — отозвался мистер Шульц.

— Пятьсот футов, — доложил мистер Куртис.

Видеть альтиметр я не мог, зато мог слышать его. Он посылает звуковые импульсы на землю и использует скорость отраженного эха для расчета нашей высоты. При каждом импульсе альтиметр издает громкий звуковой сигнал, и ещё один, послабее, когда эхо возвращается. При нормальной крейсерской высоте около восьми сотен футов от одного до второго сигнала проходит примерно две секунды, и вы замечаете их не больше, чем удары собственного сердца. Мистер Куртис, должно быть, подрегулировал громкость, потому что теперь сигналы гремели, казалось, по всему кораблю. БИИП… биип… БИИП… биип…

Я глянул вниз через обзорную панель в полу. Там видны были одни лишь тучи, но желудок подсказывал, что мы всё ещё падаем, хотя и не так быстро.

— Выровнялись на четырехстах двадцати пяти футах, сэр, — доложил с облегчением мистер Куртис.

Я глубоко вдохнул, и тут корабль нырнул снова. Меня вновь охватило чувство невесомости. Падения я не боялся, но страшно было удариться о воду.

— Триста пятьдесят футов!

БИИП, биип, БИИП, биип…

— Сбросить треть балласта изо всех танков! — проревел капитан.

Я услышал металлическое лязганье открывающихся клапанов и плеск устремившейся к морю воды.

— Триста!

— Сила ветра двенадцать, с зюйд-веста!

Это было похоже на катание по волнам на серфе; чувствовалось, как корабль старается удержать высоту и потом стремительно ухает вниз и весь содрогается при этом. Мотористы в моторных отсеках,