Старшая Эдда (перевод В. Тихомирова) [Народный фольклор] (fb2) читать постранично, страница - 2

тишиной. И кажется, что Вёльва, обессилев, чуть слышно бормочет: «Еще мне вещать?» — и завершает: «Хватит! Ей время исчезнуть…»

А диалог в жанре «перебранки» — «Песнь о Харбарде»? Комичность его и «неряшливый» стих, неотличимый порой от прозы, не исключают, а скорей подтверждают древность текста и его ритуальное предназначение. При этом оба персонажа, даром что боги, наделены живым человеческим характером: Тор — поборник правды, силач и тугодум, вспыльчивый, но отходчивый, Харбард-Один — хитрец и задира (здесь он больше похож на злокозненного Локи). Каждая реплика вызывает ощущение действия или жеста (иногда непристойного, как в строфе 42 с «колечком») и, главное, эмоционального движения. Изначально ясно, что Тор обречен на поражение в этой словесной битве, и все-таки диалог развивается не прямолинейно: его повороты неожиданны, но психологически всегда оправданны. Для примера строфы 19–28: Тор похваляется своей силой, а Харбард — хитростью, однако Тор справедливо упрекает Харбарда в предательстве, и тому ничего не остается, как, отделавшись пустяковой пословицей, начать спор снова; Тор похваляется тем, что защитил людей, а Харбард тем, что губил их, и пытается уязвить Тора: «К Одину павшие шли воители, а к Тору — одни рабы», — однако Тор удачно парирует и этот выпад; тогда Харбард-Один, разъяренный поражением, обвиняет Тора в трусости, напомнив ему о некоем, действительно имевшем место, событии; теперь уж Тор в ярости — он готов добраться до противника вплавь; «Да погоди ты переплывать залив — мы же еще не доспорили!» — скороговоркой (прозой) говорит Харбард. И спор начинается снова.

Нет, в оригинале нельзя найти интонаций и просторечий, которые звучат в русском тексте, — эти интонации, этот языковой пласт, конечно же, при соблюдении текстологической точности привнесены мной. Это моя «режиссура». Ведь «перебранка» смешила когда-то слушателей, а значит, должна смешить и сейчас — иначе мертвый текст останется мертвым текстом.

Удивительно точны и емки прозаические ремарки в «Поездке Скирнира»: «Скирнир сказал коню», «Герд сказала служанке» (а служанка появилась лишь за тем, чтобы Герд было кому сказать!), «Фрейр поджидал его на дворе…» — они говорят не только о месте действия, но и о том, что произошло между репликами, и даже о том, сколько времени миновало.

Одним словом, «песни о богах» открылись мне как некий пратеатр, прадраматургия. (Впрочем, среди них можно обнаружить и другие пражанры: дидактическую поэзию в «Речах Вафтруднира», балладу — в «Песне о Трюме»). Но был ли в реальности «эддический театр»? Не знаю.

Я вполне сознаю, что в моем переводе утрачено многое даже из того, что, в принципе, поддается воспроизведению: и аллитерационный стих, и стиль ровный, равный во всех песнях от «прорицания» до «перебранки», и пр. и пр. Но всякое художественное воспроизведение (и нехудожественное тоже) по отношению к оригиналу — это потери, потери, жертвы и жертвы, подмены и подмены.

И уж очень мне хотелось, чтобы ожила и заговорила с моим современником на русском языке древняя исландская «Старшая Эдда».

Ведь даже недостижимой цели хочется достигнуть.

Культура подобна мировому древу, ясеню Иггдрасиль, в корнях которого есть источник мудрости и поэзии, — культура не живет без корней и истоков. Древо ветвисто и раскидисто, но в основании его, я глубоко убежден в этом, в основании — всечеловеческая общность. Припадая к древним источникам, мы глубже и объемней понимаем кровное и духовное родство всех людей в мире и нашу неразрывную связь со всем миром и со всеми временами. И тогда слова: «Все люди — братья!» — вновь наполняются изначальным конкретным смыслом.

Песни о богах

Прорицание вёльвы

1

Слушайте, вы,

превышние роды,

меньшие, старшие -

все Хеймдалля чада!

Коль просит Один,

я поведаю

о судьбах минувших,

о прошлом, как помню:

2

йотунов помню,

до начала рожденных,

кои меня

древле родили,

и девять знаю

земель — все девять

от древа предела

корня земные,

3

В начале не было

(был только Имир)

ни берега моря,

ни волн студеных,

ни тверди снизу,

ни неба сверху,

ни трав зеленых -

только бездна зевала.

4

Отпрыски Бора

^[1]

подняли сушу,

мир серединный

^[2]

воздвигли дивный -

солнце сияло

с юга на скалы,

зеленью землю

злаки покрыли;

5

солнце — луна же

с ним шла бок о бок -

долонь простерло

с юга чрез небо:

солнце не знало

ночлега в небе,

звезды не знали

дороги в небе,

луна же не знала,

сколь сильна она в небе;

6

сошлись на судбище,

по лавам сели,

совет держали

все вышние боги:

ночь нарекали,

полночь и вечер,

именовали

утро и