Мадемуазель Виктория [Юрий Марксович Коротков] (fb2) читать постранично, страница - 3

сайда, мадемуазель», — и за работу.

Мухаммед — старик, короткие седые волосы прячет под белой чалмой. Мухаммед — нубиец, очень смуглый, темнее египтян. Лицо его перекошено полиомиелитом; по щекам — морщины и шрамы. Из-под серой длинной рубахи — галабии торчат тонкие ноги с широкими, растоптанными ступнями.

Закирия — молодой египтянин, высокий и молчаливый. Пока Мухаммед будет кланяться, он уже полдела сделает, и все молча. Очень худой Закирия, ничего не ест, собирает деньги, чтобы учиться в университете…

Мама даже растерялась поначалу. Возьмет в руки тряпку, а пол уже вымыт. Отправится на кухню — посуда блестит, уложена на полках. И ковры выбиты, и пыль стерта.

До русских специалистов в этом особняке жили англичане. Слуги за нами и постель убирали, и детей одевали, и дамам платья застегивали: слуг нечего стесняться, слуга — он как бы и не человек.

А когда Мухаммед и Закирия пришли в первый раз: «Сайда» — и направились в Викину комнату, мама как закричит: «Мишлязем, нельзя, Мухаммед! Мишлязем, Закирия!» Мухаммед и Закирия тоже закричали что-то, заспорили, испугались, стали объяснять, что надо одевать мадемуазель и постель заправлять. По-русски они не понимают, а мама по-арабски ни слова, только твердит свое: «Мишлязем, нельзя!»

Слуги побежали жаловаться мистеру. Папа с трудом растолковал, что никто их выгонять не собирается, но мадемуазель будет одеваться всегда сама.

А потом маме и Вике строго сказал:

— Раз такое дело — надо вставать до прихода слуг. А если хоть раз увижу вас при них неодетыми и непричесанными, отправитесь домой без разговоров!

Однажды мама и Вика решили пол с утра вымыть. Полы в особняке мыть — одно удовольствие: в комнатах полированный паркет, а в коридоре пол мраморный, выскребешь плитку за плиткой — даже светится под ногами.

Набрали воды в ведра, подоткнули платья и принялись за дело — только брызги полетели. А тут слуги явились. Мухаммед чуть сознания не лишился от ужаса: «Мадам! Мадемуазель!!», — и оба бросились вырывать из рук тряпки.

Мама спорить не стала, ушла на кухню:

— Не могу я так жить, Володя, не, привыкла без работы. Я себя хозяйкой в доме не чувствую… Тебя нет целыми днями, дочка в школе. В город одной выходить нельзя, да и языка я не знаю. Хоть прибралась бы, так ведь эти шагу не дадут ступить… Давай их рассчитаем, а? Ну зачем нам слуги?

Папа выставил Вику за дверь, послал собираться в школу, но и из своей комнаты она слышала:

— Египетское правительство поселяет нас в этих дворцах и дает слуг как всем иностранным специалистам. И мы не имеем права отказываться. Надо терпеть и привыкать, мы не в своей стране! Политика — сложная штука… Как так — рассчитаем? Капиталист нашелся! Слуги за свою работу деньги получают и семью кормят. У Мухаммеда — пятеро детей, а ты хочешь его без работы оставить?

Тогда мама стала до прихода Мухаммеда и Закирии сама убираться. А Мухаммед и Закирия приходят и снова моют чистые полы, перетряхивают чистые постели и протирают чистую посуду. И на сердитую мадам испуганно косятся.

А недавно мама Черных для жен советских специалистов кружок вязания открыла — со всего Каира к ней съезжаются. Мама за два месяца и Вику, и папу, и даже Мишутку с головы до ног обвязала…

Вика надевает школьную форму. Летняя форма — белое короткое платьице в голубую клетку и голубые гольфы. Голубой цвет — цвет русской школы. У немецких школьников — зеленая клетка, у чехов — синяя.

Папа на кухне просматривает какие-то бумаги. У него сегодня важный день — сегодня прием у президента Насера.

В стене кухни — форточка, чтобы еду передавать в большую гостиную. Но семья завтракает на кухне — очень уж неуютно в огромной гостиной.

На столе — горка египетских монет. Вика выбирает пять самых маленьких — пять пиастров.

— Пап, я к ослику!

— Беги, беги. Привет передай, — смеется папа, не отрываясь от бумаг.

У Вики и в Каире есть работа по утрам — покупать овощи на уличном базарчике у мечети. Только туда можно ходить одной.

Она бежит вниз по лестнице. Аза и Леми лениво перекидываются мячом за живой изгородью.

— Сайда! — кричит им Вика.

— Сайда, Вика, — отвечают Аза и Леми. — Приходи с нами играть!

— Приду обязательно.

К дверям немецкой школы подкатил автобус. Ребята с ранцами за спиной выходят из автобуса. Немецкая колония далеко — в Эмбаба, на левом берегу Нила.

— Гутен морген, — здоровается Вика.

— Зтрафстфуй, — отвечают немцы.

Каждый день они встречаются в это время, когда Вика идет на базарчик к мечети.

На площади уже стоят ослики в соломенных шляпах, с побрякушками-талисманами на шее. На тележках пирамидами лежат мандарины, манго, овощи, стоят жаровни. В жаровнях тлеют угли, торговцы раздувают их страусиными перьями, пекут батат — сладкий картофель и кукурузу.

Пахнет печеным бататом и горячим асфальтом.

Здесь и Викин любимый ослик — самый маленький, в рыжих веснушках, с серебряным башмачком на