Жизнь и смерть Планки Гу [Эдмунд Купер] (fb2) читать постранично, страница - 2

все и всякие товары, которые только были одобрены куклой, сделанной из папье-маше, кусочков меха и пары пластмассовых пуговиц.

Кривые роста продаж пробили потолок вслед за кривыми количества зрителей. Сухие завтраки, где в награду за покупку двенадцати пачек предлагался маленький Планки Гу, и впрямь продавались дюжинами. Зубная паста „Планки Гу“ чистила сто миллионов детских зубов два раза в день, семь дней в неделю, и все благодаря улыбающейся физиономии на упаковке и безумному, доверительному шепоту. Бисквиты „Планки Гу“, омлет „Планки Гу“, сандалии, рубашки, трехколесные велосипеды, детские кроватки, коляски, ковры, обои, желе и мороженое – все они стали непобедимы. Они уничтожали конкурентов на корню. Один из производителей непромокаемых трусиков „Планки Гу“ пустил себе пулю в лоб, потому что после дюжины рекламных выступлений месячная потребность в его трусиках перекрыла максимальную производительность его фабрики на два года вперед.

Акции взлетали до небес, и акции падали „чуть пониже пола“. Может, Планки Гу и не вызвал паники на Фондовой Бирже, но потребление аспирина в Сиги он утроил – это без сомнения.

А чем в это время занимался я сам? Каждый день в течение пятнадцати минут я был голосом Планки Гу, Все остальное время я был занят трудным и важным делом – потратить лены и быстрее, чем я их зарабаты­вал. Дни, месяцы, годы неслись мимо, словно я находился в летаргическом сне.

Я и представить себе не мог. что можно так жить… пока однажды утром я не проснулся и не понял, что Планки Гу делает с нашими детьми. Я до сих пор не знаю, как это произошло. Может, мне просто надоело жить в роскоши, спрятав голову в самый прекрасный песок, какой только возможно купить за деньги. А может. в то утро я почувствовал… это ведь было как раз утром следующего дня после того, как от меня ушла моя вторая жена.

В общем, я внимательно поглядел на Планки Гу. и он мне здорово не понравился. Он больше не был маленьким другом, чьи глупые секреты и неумелый юмор хоть на несколько минут освобождали детей от крохотных и одновременно таких громадных проблем их детской жизни. Планки Гу изменился. Он стал требовательным богом, говорившим лишь то, что велели ему жрецы рекламы. Он стал богом, требовавшим поклонения и жертвоприношений. Человеческих жертвоприношений и отказа от свободы воли.

Эта правда сразила меня наповал.

И тут зазвонил телефон. И Некто начал рассказывать об очередной большой сделке. Политической сделке. Этот Некто, похоже, решил, что коли Планки Гу способен контролировать семь процентов родителей, то он может и определить результаты приближавшихся всеобщих выборов. Я положил телефонную трубку обратно на рычаг, когда этот Некто все еще говорил. Меня тошнило.

Планки Гу в премьер-министры! Планки Гу в архиепископы! Боже храни нашего милого Планки Гу!

С внезапной ясностью я вдруг осознал, что Планки Гу может абсолютно все… все, что пожелают от него рекламщики. Он может даже стать бессмертным и навечно остаться сидеть на вершине покупательской пирамиды. Если только…

Тем вечером, направляясь в студию, я шел, задумав убийство. Но не только это тяжким грузом лежало на моей совести. Я чувствовал себя палачом с самым большим количеством жертв за всю историю человечества. Они уничтожали тела, я же помогал уничтожать души.

Началась передача. В течение пяти минут Планки Гу делал все, как и раньше, а я, глядя на телепромптер, шептал тщательно отобранные рекламщиками секреты в доверчивые души миллионов невинных ребятишек.

И вдруг я не выдержал: Я так больше не мог.

Сорвав с руки Планки Гу, я заорал:

– Смотрите, дети, ваш Планки Гу всего-навсего кукла из меха и папье-маше!

Затем, прежде чем пораженные операторы успели прервать передачу, я своими собственными руками разорвал Планки Гу на части.

– Теперь он мертв! – радостно вопил я. – Он мертв, дети, и больше никогда к вам не вернется.

Затем я вышел из студии и пошел прочь. И с тех пор так и иду.

Смерть Планки Гу стала сенсацией. Она обошла первые полосы всех без исключения газет, удостоившись даже некролога в „Тайме“. Рекламщики в бессильной ярости попытались объявить меня сумасшедшим. Но, слава Богу, мы все еще живем в свободной стране. Планки Гу за свою короткую и бурную жизнь не успел сбить с пути истинного слепую богиню.

Понемногу паника улеглась. Спонсоры Планки Гу оплакивали потери, а их конкуренты наращивали производство. С Планки Гу было покончено, и из его пепла восстала новая эра частного предпринимательства.

Что касается меня, то я ждал списка своих жертв – только никто, кроме меня, не поймет, что это и впрямь мои жертвы.

И никто, даже я, не в состоянии оценить, во что обошлась нам свобода. Разве что у кого-то имеется доступ ко всем частным архивам детских психиатров, врачей, учителей и отдела полиции по делам несовер­шеннолетних.

Но за несколько последующих недель на дорогах погибло больше детей, чем когда бы то ни было. Началась также