Колпак лейтенанта Никошина [Анатолий Янжула] (fb2) читать постранично, страница - 2

подохнуть. Но человек ко всему привыкает. Андрюха тоже привык жить впроголодь, воду пить понемногу, а ездить по звёздам.

Вот и сегодня, поглядывая краем глаза на виднеющуюся вдалеке гряду невысоких холмов, старался не отвлекаться на уходящие в стороны, чуть протоптанные колеи. Это всё «сети Робинзонов», как зовёт их воентехник Ковтун. Как правило, попетляв немного, они всё равно сольются с основной дорогой. Только время потеряешь и бензин спалишь. Самая короткая дорога — это дорога, которую знаешь. Точка, куда сегодня везли бетонный колпак, по условиям секретности, раньше не была отмечена ни на одной карте, по крайней мере, на тех, что видел Андрей. Перед самым выездом, когда колпак уже погрузили в кузов, лейтенант ткнул пальцем в карту, заправленную в планшетку.

— Знаешь, как сюда проехать?

— Моё дело руль крутить, товарищ лейтенант.

— Не прибедняйся. Так знаешь или нет?

— Провожатого, как я понял, всё равно не дадут. Поедем, будем смотреть, в четыре глаза, разберёмся.

Перед тем как долить воды в радиатор, Андрей с лейтенантом над ведром по очереди ополоснули головы. Вода, хоть была тёплая и пахла тиной, здорово освежила.

— Жил я прямо на берегу Иртыша и скажи мне тогда, что буду экономить каждую каплю воды, — полдня бы смеялся. — Никошин, расстегнув гимнастёрку, растирал стекающую с головы воду по груди. — У нас в Сибири всего много: леса, воды, полезностей всяких в земле. И люди у нас хорошие.

— Вообще-то в Сибирь нехороших людей ссылали.

— Знаешь, паря… Понятие «хороший» и «нехороший» очень сложное. Как говорят, относительное понятие. И превратиться из «хорошего» в «нехорошего» — раз плюнуть. От тюрьмы да от сумы не зарекайся.

— Да, уж это точно. Тут вы правы. Ну что, двинули дальше?

— А ты не блукаешь? Дело очень серьёзное.

— Не волнуйтесь, товарищ лейтенант. Вот так грядой идём до сухой балки, а там налево колея будет.

— К нашему объекту колеи не должно быть.

— А всё остальное к вашему объекту по воздуху доставляли?

— Не по воздуху, а. Скажем так. разными путями.

— А вы уже были там?

— Нет. Но обстановкой владею. Красноармеец Боженко, ты не умничай. Тоже мне генерал. И поменьше вопросов задавай. Твоё дело на дорогу смотреть.

Никошин достал планшетку с картой и, прикладывая компас, попытался привязаться к местности.

— Ничего не пойму. По карте здесь абсолютно плоская равнина. Никакой гряды.

Андрей обиделся и промолчал. Тоже мне следопыт хренов. «Поменьше вопросов задавай». Вот и смотри в свою карту, дундук секретный. Про твой ДОТ в степи уже все суслики знают, а он всё секретничает. Обстановкой он владеет. Владеешь ты обстановкой. в своём кармане.

Молчали с полчаса. Андрей, поглядывая на тянущуюся гряду, предполагал, что колея, идущая к крутолобой сопке, где строили цепь оборонительных сооружений, будет ещё не скоро, не ранее чем через час, полтора. Шофёрская братва знает многие дела лучше, чем некоторые офицеры в штабе, и о том месте, куда надо везти колпак, Андрей уже слышал не раз. Проклятое, надо сказать, место. Есть в степи такие островки, ничем не приметные от других, но пастухи не гоняют туда скот, птицы не вьют гнёзд, там даже сусликов не видно. Старики говорят, шайтан туда плюнул, когда злился на людей. Особенно жутко в таких местах ночью. Тишина стоит просто свинцовая, и случалось, часовые стреляли просто в темноту, ничем потом не объясняя своих поступков. Поначалу, не зная этого, Андрей однажды заночевал в таком же распадке под нависом высокой стенки косогора. Задремав с вечера, проснулся как от толчка в бок. Необъяснимая тревога заставила остаток ночи просидеть с винтовкой под кузовом, прислушиваясь к темноте. Глухая тишина иногда чуть слышно нарушалась далёким и тихим то ли стоном, то ли мычанием.

— Ну что, правильно едем, товарищ лейтенант?

— А ты как считаешь, Боженко?

— Я не считаю, я на дорогу смотрю. Ну, так поворачивать мне у Сухой Балки, или нет?

— Не знаю. Я бы этих картографистов козлятых… Понарисовали чего попало.

— Ну, так что, поворачивать?

— А ты бы повернул?

— Моё дело — на дорогу смотреть. Вы командир, вам и решать.

— Прекратить пререкания. — Никошин уже начал злиться. — Останавливайся.

Лейтенант долго мусолил карту, прикладывая к ней компас и бормоча что-то себе под нос. Андрюха знал, что на точке его обязательно накормят, и терпеть на голодное брюхо поиски товарищем лейтенантом его неведомого маршрута стало невтерпёж.

— Товарищ лейтенант, я бы повернул.

— Да… — Никошин обрадовался, что Андрюха взял на себя решение вопроса и вывел его из тупика, куда он сам себя и загнал. — Ну, тогда поворачивай. Но, гляди, Боженко. Заблудимся — спрошу по полной.

— Так я могу и не поворачивать.

— Ты доиграешься у меня сегодня, Боженко. Ей-богу, доиграешься.

Да, Виктор Михайлович Никошин, лейтенант Рабочей Крестьянской Красной Армии. Знал бы ты, голубь ясный, кто сегодня доиграется, так язык бы поприжал. Негоже под