Праге (венок сонетов), Памятник чуме (поэма) [Ярослав Сейферт] (fb2) читать постранично, страница - 3

схороненных под ними...)

Уходят медленно,

уходят понемногу

с улыбками ушедшей красоты...

А среди них ведь были

не только женщины

и воины в суровых латах...

Давно я не был там.

5.

Не оставляйте никому

иллюзию – что больше нет чумы,

что кончилась чума...

Неправда!

Я видел множество гробов,

вплывавших в эти ворота,

да и в другие...

Нет, нет – чума свирепствует!

Ведь просто

врачи,

чтобы не вызвать паники,

ее мудрёно как-то называют –

что день – то новое названье;

Но смерть – всё та же, что была.

И так же заразительна чума.

Когда ни посмотрю в окно –

всё те же клячи, те же дроги,

и те же тощие гроба.

Но не звонят колокола,

И нет креста на колокольне

и можжевелового дыма

нет...

6.

На Юлиановых лугах

валялись мы однажды вечером.

Город во тьму уходил.

В темных речных затонах

послышался плач лягушек.

Подошла молодая цыганка

в полурасстёгнутой блузке.

Она по руке гадала.

Она сказала Галасу:

"Не доживёшь до пятидесяти!"

И тут же Артуше Чернику:

"Не намного переживёшь его."

А я не хотел узнать –

страшно...

Но взяла мою руку насильно

и гневно крикнула: "Ты –

долго, долго!..."

Это была

её месть и моя казнь...

7.

А сколько написал я песен и стихов!

Была война во всех концах земли,

а я,

губами трогая серёжки,

шептал любовные стихи...

Что, стыдно?

Пожалуй, нет!

Как только ты уснула

тебе венок сонетов положил я

под сгиб коленок...

(лучше, чем лавровый,

что получает рыцарь автогонок!)

Однажды мы как-то встретились

недалеко от фонтана,

но каждый шел по другой дороге,

в другую сторону,

по другому тротуару,

в другое время...

И всё же долго казалось,

что вижу твои ноги,

что слышу твой смех,

что даже...

Но это была не ты.

И всё же однажды

я глянул в твои глаза!

8.

Трижды мой позвоночник

густо намазан йодом,

он – золотисто-бурый,

как лица принцесс индийских

на храмовых узких ступенях

там, где слоны в коронах

покачиваются в аллее.

А та, что была посредине,

та, что прекрасней всех,

мне улыбнулась...

Боже –

что только не лезет в башку

на операционном столе!

Вот направили лампу,

хирург нацелил свой скальпель, –

первый длинный надрез...

Я на мгновенье проснулся

и тут же закрыл глаза,

но всё-таки подглядел:

над белой стерильной маской

сияли женские очи!

Попробовал улыбнуться –

здравствуйте, ясные очи!

...Но уже зажали сосуды,

растянули разрез крючками,

чтоб хирург смог легче раздвинуть

паравертебральные мышцы...

Я молча стонал.

Я лежал на боку,

руки были свободны,

их держала сестра на коленях

за моей головой...

Я её обхватил за бёдра

и судорожно прижал –

так водолаз хватает

амфору, с ней всплывая...

но в этот миг пентотал

просочился в каждую клетку,

и всё угасло... Не помню...

Сестричка, у Вас синяки...

Помню...

Не обижайтесь...

А в душе я твердил себе: жаль,

что не мог хоть на краткий миг

удержать добычу!

На миг!!!

9.

Почему седовласых считают мудрыми?

Если неопалимая купина догорела –

что стоит твоя искушённость?

И так всегда...

Град комьев по гробу,

потом обелиск,

чтоб четыре казённых писателя,

упершись задами в его тишину,

строчили, строчили, строчили, строчили

бестселлеры...

А фонтан опустел.

В нём окурков полно.

И солнце сдвигает тени камней.

Уходит жизнь ни за что, ни про что...

Не так я хотел.

10.

Худшее – позади: я стар!

так я себе сказал.

худшее – впереди: я жив.

Но если хотите знать –

я бывал счастливым!

Бывало, целые дни,

Бывало, аж целый час!

Бывало – пару минут...

Ну и хватит!

Всю жизнь я был верен любви.

Если женские руки – крылья,

то ноги???

Пусть коленками голову мне раздавят!

И я закрою глаза в опьянении,

пока бесновато стучится кровь

в сдавленные виски!

Но зачем закрывать глаза?

11.

Вот перечень разных ракет:

земля – воздух,

земля – земля,

земля – море,

воздух – земля,

воздух – море,

воздух – воздух,

море – воздух,

море – море,

море – земля...

Город, заткнись, дай послушать плотину...

Люди есть люди: знать не хотят,

что над головами у них летят

запущенные взмахом руки из окна

любовь за любовью:

губы – глаза,

губы – щёки,

губы – губы,

и так далее,

пока не задёрнет рука занавеску

и не закроет цель.

12.

На гранёном комнатном небе

среди всяких швейных корзинок

и туфелек с пуховыми помпонами

растёт огневая луна

ее живота.

Ещё воробьи не клевали мак

за ледяным цветком,

она уже