Война на истощение [Владимир Алексеевич Дудченко] (fb2) читать постранично, страница - 3

Ведь они впервые в жизни летели за границу, в ОАР, в неизвестный экзотический Египет. К сфинксам и пирамидам, а главное — к изобилию всевозможных товаров в лавках и магазинах, о чем им уже успели сообщить мужья в своих письмах.

Полещук встал с кресла и пошел в конец салона в туалет. Возвращаясь обратно, невольно услышал «лингвистический» спор поддавших работяг и остановился.

— Я и говорю ему: сабакин хер, товарищ, — оживленно рассказывал грузный мужик, державший в одной руке бутылку, а в другой — огурец, — а он, балбес, не понимает. Только башкой крутит и глазища черные таращит…

— Эх, ты, Ваня, почти год в Египте, а десяток слов не выучил, — с укоризной сказал его щуплый коллега, дымивший «Беломором». — В ихнем языке товарищ — значит рафик. Так-то.

Полещук не стал поправлять «сабакин хер» на «сабах аль-хейр»,^[2] а молча прошел мимо. Не получается пролетариям всех стран соединяться, — мелькнуло в голове, — языковой барьер мешает…

Мерно гудели четыре турбовинтовых двигателя. Полещук посмотрел на ярко голубое небо в иллюминаторе и закрыл глаза. До Каира еще лететь и лететь…

* * *

…В день выпуска из института в Москве было необычно жарко для первого месяца лета. Новоиспеченные лейтенанты в новенькой офицерской форме цвета морской волны парились на плацу в ожидании начальства. На левом фланге каждого выпускного курса белой парадной формой выделялись ребята, получившие назначение на флот. Им, вернее их красивой форме, остальные немного завидовали.

Ожидание затянулось. Самые нетерпеливые из заядлых курильщиков начинали роптать. Кое-где за строем стали подниматься облачка сигаретного дыма.

— Прекратить курение в строю! — зашикали начальники курсов, а старшины, точнее, уже такие же лейтенанты, как все, потянулись разгонять нарушителей.

Наконец, на трибуне появилось руководство во главе с легендарным и всеми обожаемым «дедом» — генерал-полковником Андреевым Андреем Матвеевичем, начальником Военного института иностранных языков. За плечами «деда» было почти полвека службы в армии, две войны: финская и Отечественная, а на груди — иконостас орденов и Золотая Звезда Героя.

Любили слушатели института Андрея Матвеевича, несмотря на внешнюю суровость генерала и его высказывания типа: «Что вами командовать, что балеринами Большого театра — без разницы. Мне бы сейчас стрелковый корпус…» «Дед», наверное, не случайно упоминал именно корпус — в 1945 году его стрелковый корпус всего за несколько часов взял прусский Потсдам.

Впрочем, когда генералу Андрееву приходилось вручать боевые награды слушателям института, побывавшим на так называемых стажировках в «горячих точках» земного шара, он не скрывал гордости за своих подопечных «балерин». Молодцы, — говорил он, — вот, так и надо. Боевые переводчики!..

«Деда» сопровождали его заместители, начальник политотдела, начальники факультетов и какой-то высокий чин из руководства Министерства обороны. Прозвучали команды «Равняйсь! Смирно! Равнение на знамя!» и в сопровождении почетного караула перед строем выпускников поплыло боевое знамя института…

Вручение дипломов и коробочек с академическими «поплавками», а флотским лейтенантам еще и кортиков, прошло быстро. Подход, доклад, получение из рук генерала Андреева корочек диплома, отдание чести и возвращение в строй. Пошли в дело кортики, остриями которых лейтенанты вертели дырки на мундирах, чтобы прикрепить вузовские значки. Потом было традиционное прохождение выпускников торжественным маршем под оркестр. И налетевшая с объятиями и поцелуями толпа родственников… Белые рубашки под парадными мундирами молодых офицеров стали насквозь мокрыми от пота. В Москве в тот незабываемый день было жарко, да и волновались лейтенанты изрядно.

В общежитии института, которое иронично называли «Хилтоном», выпускники, сбросив тесные, сшитые в талию, мундиры, заранее заготовленной водкой накоротко «обмыли» лейтенантские звездочки и дипломы. Настроение у всех было приподнятое. Еще бы: позади пять (а у некоторых шесть) лет учебы с зубрежкой иностранной лексики, нудным конспектированием первоисточников классиков марксизма-ленинизма, изучением ТТХ боевой техники, решением тактических и оперативных учебных задач… В общем, прощай Волочаевская улица вместе с Танковым проездом! Восторг молодых лейтенантов омрачить, казалось, было невозможно ничем. Будущее им виделось только в розовом цвете. И неважно, кого куда распределили: в «десятку», ГРУ, КГБ или куда-то еще…

В комнату общаги, где собрались арабисты, заглянул Николай Пестышев, выпускник персидского отделения, уже бывший старшина курса. Высокий, сухощавый с жесткими чертами лица, отслуживший срочную до института, и нещадно гонявший салаг-однокурсников в первые казарменные годы, Пестышев, несмотря на свой армейский авторитет и справедливость в служебных требованиях, даже теперь вызывал о себе сложные чувства.