Ринкитинк в Стране Оз [Лаймен Фрэнк Баум] (fb2) читать постранично, страница - 45

сверкающая форма. На палубе одного из кораблей высился золотой трон. На нем лежала алая королевская мантия, расшитая золотыми лилиями.

Увидев этот трон, Ринкитинк вздрогнул. Тотчас же к нему приблизился высокий красиво одетый человек и упал на колени. Остальные гилгодцы на кораблях замахали шляпами, оглашая пространство радостными возгласами.

— Спасибо судьбе! — воскликнул коленопреклоненный. — Наконец-то мы отыскали ваше величество!

— Пинкерблинк! — рявкнул Ринкитинк. — За то, что ты нашел меня против моей воли, я велю тебя повесить!

— Вы никогда этого не сделаете, — возразил тот, поднимаясь с колен и почтительно целуя руку своего повелителя.

— Это еще почему?

— Потому что у вас очень доброе сердце.

— Может быть, — буркнул Ринкитинк. — Однако скажи, каким ветром вас занесло на Пингарею?

— Мы искали ваше величество повсюду. Ваше таинственное исчезновение повергло гилгодцев в отчаяние. Мы не могли выбрать нового короля — ведь было неизвестно, живы вы или нет, а потому мы решили во что бы то ни стало разыскать вас живым или мертвым. Мы побывали на многих островах Неведомого океана, а потом вспомнили о Пингарее, откуда к нам привозят прекрасный жемчуг. И вот наши старания увенчались успехом.

— А что со мной будет теперь? — жалобно спросил Ринкитинк.

— А теперь, ваше величество, вы вернетесь домой и, как подобает хорошему королю, будете править нами, вашими верными подданными, — твердо отвечал Пинкерблинк.

— Не хочу!

— Надо, ваше величество!

— Киттикут! — взмолился Ринкитинк. — Спасите меня от моих подданных! Неужели мне придется вернуться в Гилгод и править, править, править?! Мне так хорошо и спокойно жить у вас! А они заставят меня по три часа в день просиживать на троне, слушать скучные государственные дела, мне придется часами простаивать на скучных королевских приемах, набивая мозоли. И еще придется постоянно выслушивать просьбы, прошения, жалобы и все такое прочее.

— Но кто-то должен этим заниматься, ваше величество, — почтительно напомнил Пинкерблинк. — Это ваш долг. Раз уж родились королем, ничего не поделаешь. Придется покориться судьбе.

— Какая ужасная у меня судьба, — причитал Ринкитинк. — Лучше помереть, чем править. Нет, умирать тоже неприятно.

— Я понимаю и уважаю ваши проблемы, — отозвался Пинкерблинк, — но, поверьте, править лучше, чем помереть.

Король Киттикут молча выслушал этот диалог и сказал:

— Ваш человек прав, дорогой Ринкитинк. Раз судьбе было угодно сделать вас королем, придется выполнять королевские обязанности. Единственный выход — отправиться к себе домой. Мне, право, жаль с вами расставаться, но делать нечего…

— Ну что ж, быть по-твоему, — вздохнул Ринкитинк, обращаясь к Пинкерблинку. — Через три дня я буду готов к отплытию. Но эти три дня я собираюсь пировать напропалую в обществе моего друга короля Киттикута.

Гилгодцы встретили решение Ринкитинка гулом одобрения и высыпали на берег, чтобы тоже принять участие в празднике.

Пингарейцы надолго запомнили эти три дня.

Никогда — ни до, ни после этого — они не видали таких торжеств и такого веселья. Ринкитинк вволю повеселился, поспал, попел и покушал, да и остальные от него не отставали.

Но настал час прощания. Ринкитинк торжественно взошел на корабль и важно уселся на золотой трон. Весла всех пятидесяти кораблей взметнулись в воздух и, роняя сверкающие капли воды, застыли, пока пингарейцы не прокричали последние слова прощания веселому гостю. Затем наступила тишина. Ринкитинк поднялся с трона, отвесил низкий поклон провожающим и запел песню, специально сочиненную для этого случая:

Ринкитинк допел, и в ответ с берега и с кораблей раздались крики «Ура-а! «. Потом весла всех пятидесяти кораблей единым движением опустились в фиолетовую воду, и флотилия быстро, набирая скорость, устремилась в океанские дали.

Ринкитинк обернулся к принцу Бобо, который решил не покидать своего бывшего хозяина, а ныне верного друга, и осторожно спросил:

— Как тебе эта песня Билбильчик… то есть Бобо? Ну разве это не шедевр?

На что Бобо отвечал с улыбкой.

— Как во всех ваших песнях, дорогой Ринкитинк, и в этой чувства больше, чем поэзии.