Прекраснейший текст! Не текст, а горький мёд. Лучшее, из того, что написал Михаил Евграфович. Литературный язык - чистое наслаждение. Жемчужина отечественной словесности. А прочесть эту книгу, нужно уже поживши. Будучи никак не моложе тридцати.
Школьникам эту книгу не "прожить". Не прочувствовать, как красива родная речь в этом романе.
Интереснейшая история в замечательном переводе. Можжевельник. Мрачный северный город, где всегда зябко и сыро. Маррон Шед, жалкий никудышный человек. Тварь дрожащая, что право имеет. Но... ему сочувствуешь и сопереживаешь его рефлексиям. Замечательный текст!
Первые два романа "Чёрной гвардии" - это жемчужины тёмной фэнтези. И лучше Шведова никто историю Каркуна не перевёл. А последующий "Чёрный отряд" - третья книга и т. д., в других переводах - просто ремесловщина без грана таланта. Оригинальный текст автора реально изуродовали поденщики. Сюжет тащит, но читать не очень. Лишь первые две читаются замечательно.
— На Ветлужской, недалеко отсюда… Еду — лежит! Подобрал, привез…
— Что же нам не сообщили?
— Вчера уже поздно было, а сегодня как раз и собирался — вот сейчас, дескать, поеду.
Виктор возвратил права.
— Коль скоро все равно к нам собирались, так поедемте, надо занести ваши показания в протокол.
Поехали. Виктор на «газике» впереди, автобус за ним. В зеркальце, укрепленном над ветровым стеклом, Виктору была хорошо видна кабина идущего следом автобуса: широкое лицо водителя по-прежнему не выражало беспокойства.
В райотделе Виктор провел его в комнату дежурного. Федор Сергеевич, увидев их в дверях, все понял:
— Он?
— Он, — подтвердил Виктор, не сдержав вздоха облегчения.
— Жаль, Светлана Ивановна отпустила уже тех женщин.
— Попробуем, может, и без них расскажет.
И обращаясь к водителю, который, видимо, почуял наконец неладное и весь настороженно подобрался, Виктор посоветовал:
— Теперь можно играть в открытую: в нашем распоряжении, Макаров, полные сведения о ночном происшествии, так что выкладывайте все начистоту. Добровольное признание облегчит вашу участь.
Нет, это был тертый калач — мгновенно изобразил благородное негодование:
— Или я вам не рассказывал?! Еду — лежит! Подобрал, привез…
— Все понятно, Федор Сергеевич, — усмехнулся Виктор, — от этого гражданина откровенности ждать не приходится. Может, проведем с его участием следственный эксперимент?
Гавриленко посмотрел на часы, прикинул что-то про себя, кивнул согласно.
— Только Светлану Ивановну пригласить надо. И понятых.
Перед выездом Виктор заскочил в лабораторию — узнать, когда будет готово заключение экспертизы по поводу обнаруженных им на шпангоуте автобуса волос.
— Хорошо бы поскорее все сделать, — попросил дежурную лаборантку.
— Вы же все равно сейчас спать отправитесь, — пожала она плечами.
— А вам-то об этом откуда известно?
— Разве это не написано на вашем лице? — и добавила успокаивающе: — Хорошо, хорошо, позвоню домой.
Спать… Сейчас, когда главное было позади, сонливая истома действительно разлилась по всему телу, отпечаталась, очевидно, и на лице.
Он вышел на крыльцо. Все уже собрались у автобуса, ждали его. Водитель, не в силах понять, что затевается, сторожко взглядывал то на одного, то на другого.
— Как сделаем, Виктор Пантелеевич, — спросил Гавриленко, — может, ты поведешь?
Виктор молча кивнул, полез в кабину. В салоне разместились Светлана Ивановна, незнакомые Виктору мужчина и женщина — понятые, Федор Сергеевич и водитель. Федор Сергеевич занял место на переднем сиденье, у самой двери — здесь сидел ночью задремавший на свою беду слесарь.
Тронулись. Виктор повел автобус к месту ночной трагедии. Он вырулил на Ветлужскую на полквартала выше строящейся пятиэтажки, дождался интервала между проходившими по улице машинами и, наращивая скорость, двинулся к знакомому повороту. Вот уже и забор, опоясавший стройку, вон и пролом в заборе, который сбил их поначалу с толка; быстрее, быстрее…
Автобус мчался теперь на полной скорости, круто вписываясь в изгиб дороги. Виктор почувствовал, как его всем корпусом неудержимо клонит вправо. Он дотянулся до рычажка пневматики, и передняя дверь в салоне послушно раздвинула створки. И тотчас в зеркале, обращенном к салону, отразилась фигура Федора Сергеевича, безвольно посунувшегося к распахнутой двери.
— Стой! — крикнул Виктору водитель, метнувшись к стеклу, отделявшему салон от кабины. — Останови!
Его широкое лицо как-то мгновенно опало, губы дрожали.
— Я все расскажу…
Зовут моего героя, как читатель, видимо, уже обратил внимание, Виктор Пантелеевич. Фамилия — Горох. Остальные анкетные данные, мне кажется, для фрагментов и не требуются.
Последние комментарии
5 часов 51 минут назад
18 часов 23 минут назад
1 день 1 час назад
1 день 2 часов назад
1 день 3 часов назад
1 день 4 часов назад