Горячие точки поля [Леонид Буряк] (fb2) читать постранично, страница - 3

отважно приглашал ребят к себе домой.

— Та неудобно, — обычно начинает кто-то отпираться, но я выдвигаю аргумент, против которого возразить нечего:

— Хлопцы, так это же совсем рядом, через дорогу…

И через несколько минут мы вваливаемся в нашу тесную квартиру. Я знаю, что родители на работе. Старшей сестры тоже нет, младшая — не в счет, я могу распоряжаться как хозяин.

Тарелки на стол, туда же ложки и вилки; быстро нарезаю хлеб, разогреваю обед, который мать приготовила на два-три дня. Мое скромное угощение исчезает с невероятной быстротой.

— Спасибо этому дому, — поглаживает себя по животу Ваня Тихонов. — Однако, братцы, пора, пока Мария Николаевна не пришла.

И мы идем, чтобы еще раз окунуться в море.

Домой возвращаться страшновато.

Мать печально смотрит на следы пиршества на столе.

Отец, стоящий рядом с ней, негрозно обещает:

— Вот я тебя проучу. Ты у меня доиграешься…

Мне не страшно. Отец у меня мягкий и добрый человек. Лишь однажды он меня ударил. Мы как-то возвращались домой вместе: Вдруг я увидел на лестнице брошенный кем-то дымящийся окурок и, пользуясь тем, что отец шел впереди, быстро нагнулся, схватил сигарету и затянулся.

Отец резко повернулся и застал меня на горячем. В тот же миг я получил подзатыльник. Не было сказано ни слова, да и удар-то был пустяковым. Однако с того дня я никогда больше не брал в руки сигарет, не знаю, что это такое — курение.

Отец мой, Иосиф Игнатьевич Буряк, пользовался в коллективе завода, где он работал, большим уважением. Он любил свое дело и выполнял его на совесть, говорил мне:

— Рабочий человек без гордости — это не рабочий. Но откуда она берется? Начинается гордость с рабочего места. Если ты делаешь свою работу добросовестно, честно, ты имеешь право на нее. Не место красит человека, а человек — место! Запомни это, сынок.

Спорт он любил, особенно футбол. Знал о моем увлечении, но на эту тему мы почти не говорили. В отличие от некоторых других родителей он никогда не водил меня на стадион, не тянул в футбол. Но как-то так получалось, что отец был в курсе всех моих спортивных дел.

Не помню точно когда, но однажды отец сделал мне ко дню рождения прекрасный подарок — настоящий футбольный мяч! Не какой-то там резиновый, а кожаный, с аккуратными дольками по окружности.

Я положил его на стол и залюбовался, как любуются настоящим произведением искусства. Сердце учащенно билось. Перевел взгляд на отца — вижу: улыбается, доволен произведенным эффектом. А мать, сложив руки на груди, тоже не может скрыть радости.

Но оказалось, что меня ждало еще большее счастье: рядом с мячом отец поставил на стол и новенькие бутсы. Сверкающие!.. На шипах!.. С твердыми носами!..

Оказывается, эти бутсы отец заказал для меня у бывшего футболиста В. Пуховского, славящегося в Одессе своим сапожным мастерством. Бутсы от Пуховского — это фирма! С ними я не мог расстаться. Клал их на ночь под подушку, так и спал. Даже в школу стал надевать. Шел по улице и, словно к музыке, прислушивался к цоканию шипов по асфальту… Было неудобно, зато все видели — у меня настоящие бутсы!

Они служили мне долго-долго. Доносил, как говорится, до дыр.

С мячом вышло похуже. Конечно же, я дал его в общее пользование. Старел он быстро. Однажды, когда я болел, ребята попросили мяч.

Возвратились они уже под вечер. Впереди всех ступал Сережа Михайлов. Ни слова не говоря, он с виноватым лицом протянул мне мяч. Мой красавец лопнул пополам!

Я обмер. Смотрел и не понимал, как могло случиться такое несчастье. Гордость не позволила мне ничем выдать своего отчаяния. Только кивнул: ладно, мол, чего уж… Ребята еще потоптались у дверей и тихо ушли. Тогда только я дал волю своим чувствам — чуть не всю ночь проплакал.

Конечно, мяч мы зашили, страшная дыра в нем исчезла, но он был уже непоправимо испорчен. Мы долго еще пользовались им — зашивали новые дыры, латали.

Шло время. Отец стал чаще заговаривать со мной о футболе. И я понял, что он не прочь увидать меня настоящим футболистом…

Моя мама, Мария Николаевна, относилась к футболу несколько иначе. Она его, мягко выражаясь, не любила. Чем он только не огорчал ее?! Из-за него я пропадал из дому на долгие часы. Футбол выматывал из меня все силы, и я был худым, как щепка. А какая мать может с этим мириться! Наконец, обувь!

Мы жили не в очень большом достатке. Покупка ботинок одному из трех детей — событие. Утром я их надеваю, мать радуется и гордится тем, что решила одну проблему, а вечером хватается за голову: стою я перед ней, опустив глаза, и печально смотрят на нее ободранные носки совсем новой обуви.

Нет, она не ругает меня. Но сколько в ее взгляде укоризны! Я в. такие минуты чувствую себя преступником. Но от футбола отказаться не могу.

…Мне было десять лет, когда один из моих товарищей сказал:

— «Торпедо» набирает игроков. Может, запишемся?

Действительно, почему такая идея до сих пор не приходила нам в голову?

Просто казалось невероятным, что нас могут взять в