Рождественское желание [Алекс Стрейн] (fb2) читать постранично, страница - 2

болотистых топях: медленный шажок, прощупывание почвы и раздумья, куда сделать следующий шаг. Для принятия ответственного решения ей требовалось много времени: она долго взвешивала все «за» и «против». Точно так же она строила свою личную жизнь. Они встречались с Джоном почти два года, прежде чем Дайана решилась на помолвку. Хотя, как признался Джон после свадьбы, для него с первых дней их знакомства это был вопрос решенный. Ее чувства к Джону были любовью, но любовью тихой и спокойной, как полноводная река, лениво несущая свои воды к океану. Дайане нравилось хлопотать по дому, быт вопреки словам многочисленных замужних знакомых не стал для нее ни обузой, ни наказанием. Она ждала Джона домой после работы, любила наблюдать, как он ест, обожала его улыбку…

Они решили не тянуть с детьми, и Дайана прекратила принимать таблетки. Но прошло десять месяцев, прежде чем у нее случилась первая задержка. Еще четыре дня она молчала, боясь поверить в случившееся и с замиранием сердца прислушиваясь к себе. И только потом призналась Джону. Он был счастлив… Он стал относиться к ней так, словно она была хрупким нежным цветком.

Все оборвалось через неделю. Мир, ее мир, разбился вдребезги. Джон погиб. Он был полицейским, и Дайана знала, насколько это опасная профессия, но в ней жило убеждение, что чаша страдания ей не уготована, что их семью минует беда. Не миновала. Она ждала Джона с дежурства и, когда в дверь позвонили, полетела открывать. Но это был не Джон. На пороге стоял Марк, его друг и напарник. Все еще улыбаясь и не воспринимая мрачное, застывшее выражение лица Марка, Дайана даже заглянула за его спину — не там ли Джон?

— Дайана, мне нужно кое-что сказать тебе.

— Хорошо. Заходи. Джон идет за тобой?

— Нет.

— Он задерживается? Что-то важное? Он слишком серьезно относится к своей работе…

— Джона больше нет. Он погиб сегодня…

— …и иногда задерживается… что?!

— Джон погиб, его убили.

Она даже не поняла сначала, о чем Марк толкует, а когда ледяная действительность стала понемногу просачиваться в ее мозг, Дайана замерла, заледенела, а потом тишину комнаты разрезал пронзительный крик. Она тогда даже не поняла, что это ее крик. Она оказалась слишком слаба, чтобы перенести это потрясение. Больше Дайана ничего не помнила. Она очнулась в больнице, накачанная транквилизаторами, чувствуя отупение и глухую саднящую боль внутри. Когда врач сказал, что у нее было маточное кровотечение, Дайана восприняла эту новость с жалкой покорностью. Потом она отгородилась от мира высокой каменной стеной, сквозь которую никто не мог пробиться. Она потеряла все — и Джона, и его ребенка. Она осталась одна.

С каждым днем отчаяние усиливалось, разрасталось до огромных размеров. Дайана перестала выходить из дому, не отвечала на телефонные звонки. Она могла целый день пролежать в кровати, не замечая движения времени. Она замкнулась в своем горе, окружающий мир перестал для нее существовать. А в ее душе росло чувство вины перед Джоном за то, что она была слишком холодна и осторожна, не проявляя зачастую своих порывов, сдерживая себя. Она должна была жить так, словно каждый день — последний, дарить Джону радость и любовь, не пряча чувств. Должна была… Эти горькие мысли усиливали депрессию и отчаяние Дайаны.

— Ты ни в чем не виновата, Ди, пора уже прекратить себя мучить! Хватит, хватит, Ди! Надо жить дальше! — Эти слова ее подруги Нэнси разорвали вязкую тьму жалкого существования Дайаны и прозвучали почти святотатственно.

— Уходи, Нэнси, я никого не хочу видеть.

Дайана лежала на кровати, там, где тени были особенно густы, и Нэнси ничего не могла разглядеть. Она решительно шагнула к окну и распахнула тяжелые портьеры. Оглянувшись, она вскрикнула от ужаса.

— Что ты с собой сделала, Дайана?!

С этого дня началось возвращение Дайаны к нормальной жизни, и этот процесс неотступно контролировала Нэнси. Уже потом Дайане было мучительно стыдно за свое поведение, свою слабохарактерность и за слова, которых она наговорила Нэнси, сопротивляясь упорству подруги. Целеустремленности Нэнси и ее энергии можно было только позавидовать. А ее жертвенность вызывала огромное уважение: количество времени и усилий, потраченных на Дайану, оказалось выше всех допустимых норм. Нэнси подключила к выздоровлению Дайаны всех ее многочисленных друзей и знакомых, а также Марка, друга Джона. Дайана испытывала к Нэнси огромную благодарность, но, как только она пыталась попросить прощения за все причиненные подруге беспокойства, Нэнси просто махнула рукой.

— О, Ди, перестать. Ты же моя подруга… — Нэнси тепло улыбнулась. — И даже больше чем подруга.

— Спасибо, Нэнси. Я так люблю тебя.

Дайане потребовался почти год, чтобы смириться со смертью Джона. И она стала склеивать осколки своей разбитой жизни, строить ее без Джона, без будущего, которое они планировали вдвоем. Она смогла вернуться к работе и поняла, что теперь все придется начинать заново: старые связи были