Танец мертвецов [Даррелл Швейцер] (fb2) читать постранично, страница - 2

опустевшему, но все еще живописному Кэмдену — да, там была библиотека, ресторан, тот книжный магазин с завышенными ценами, шхуны в бухте; в этом месте он знал каждый кирпич, и за двадцать лет тут ничего не изменилось, если не считать, конечно, того, что миру вот-вот придет конец, — после всего этого, не имея, увы, времени на ностальгию, Эрик Шоу, скорбящий отец, овдовевший каких-нибудь сорок восемь часов назад, наконец прибыл по полученному адресу и оказался перед одним из тех огромных викторианских строений, где готика мешалась с нелепой пышностью, мимо которых он так часто проезжал в прошлом; в наши дни такие дома обычно делят на квартиры или превращают в курортные отели, но этот особняк был исключением, потому что семья Тиллингастов всегда была невообразимо, сказочно богата.

После еще нескольких заминок, которые вполне соответствовали зловещей атмосфере, — он постоял на пещерообразной веранде, вглядываясь в сгустившуюся над отлогой лужайкой черноту, сквозь которую цепочками плыли гигантские светящиеся пятна, похожие на поднимающихся из вод залива Пенобскот бумажные фонари, — после того, как он вошел в темный дом через оказавшуюся незапертой дверь, поднялся по лестнице, издававшей странные скрипы, часть которых наводила на мысль о хрипах или приглушенном лае, на верхнем этаже, в залитой светом комнате он нашел своего старого «друга» Тиллингаста; тот сидел перед огромным телевизором с плоским экраном с пультом в руке и с истерическим смехом переключал каналы.

Эрик замер в дверном проеме, не в силах пошевелиться от изумления, в голове пронеслось: «Ну да, почему нет? Миллионы людей погибли, а я рисковал своей жизнью и проехал сотни миль для того, чтобы смотреть телевизор вместе с чокнутым парнем, который мне даже не нравится».

Но он все же опустился на софу рядом с Тиллингастом, как тот и хотел, потому что у них был маленький секрет.

Эрик смотрел на костлявого горбоносого мужчину, наполовину облысевшего, с растрепанными остатками волос, почти ничем не напоминающего того восхитительного, властного и немного пугающего Роберта Тиллингаста, с которым он познакомился, когда ему самому было восемнадцать, а Тиллингасту — двадцать; но тут Тиллингаст протянул руку, схватил его за загривок, словно кота, повернул его голову к экрану и сказал:

— Будь хорошим мальчиком и смотри сюда.

В прошлом Тиллингаст постоянно так поступал, потому что он был выше, мог дотянуться дальше и обладал большей силой. Он обращался с Эриком как с ребенком, называл его своим «хорошим мальчиком» и был из тех людей — и сейчас остался, судя по всему, — которые не принимают ответа «нет».

— Посмотри на это, — сказал Тиллингаст, хватая пульт и переключая каналы. Очевидно, передачи шли не в прямом эфире, потому что прямой эфир больше был невозможен. Это была запись, сделанная с кабельного телевидения в последние несколько дней.

Он увидел религиозные церемонии, проводившиеся по всему миру; процессия со свечами взбиралась по склону какой-то горы в Андах, огромные толпы облаченных в шафрановые рясы монахов били поклоны перед пагодой в Таиланде, еще одно шествие при свете свечей где-то на Среднем Западе, но на этот раз люди размахивали американскими флагами и распятиями, а громкоговорители разносили выкрикиваемые проповедниками проклятия. А потом Тиллингаст снова нажал на кнопку и сказал: «Вот это мне нравится».

Площадь Святого Петра, Рим. Ночь. Огни прожекторов. Сцена меняется: в огромной базилике сам Папа служит мессу в окружении дюжин кардиналов. Сцена меняется: снаружи, на площади, плотная толпа (тысячи свечей, их огоньки похожи на порхающих светлячков). Его Святейшество и кардиналы возвышаются над столпившимися людьми, изображение передается на два гигантских экрана, предназначенных для тех, кому не хватило места в базилике. Папа поднимает руки и взывает к Господу, умоляя спасти верных в это время великих испытаний, он обращается к собравшимся с призывом уверовать в Христа и обрести надежду на будущее в писаниях, но к этому времени собравшимся уже нет до него дела, потому что площадь Святого Петра охвачена дикой паникой, там начинается давка, когда нечто черное, маслянистое, большое спускается с неба, расплывается по залитому светом куполу, как огромное пульсирующее пятно, и скользит к стоящей внизу толпе.

— Шогготы, — Роберт Тиллингаст издал тихий смешок. — В Риме идет дождь из шогготов. В Откровении об этом ничего не сказано, насколько я помню.

Он плевком выразил отвращение и презрение.

Эрик не знал, что сказать в ответ. Он устал, вымотался, был сбит с толку. На мгновение ему показалось, что это не он, а кто-то другой его голосом спросил:

— А что в Мекке?

— Примерно то же самое, — был ответ. — На самом деле, этого никто не знает. Мекки больше нет.

Картинка сменилась, теперь на экране шла запись, сделанная ВМФ США: из южных вод Тихого океана поднимался потерянный остров Р'Лайх. Из расщелин между невероятными углами зданий, на