В целом средненько, я бы даже сказал скучная жвачка. ГГ отпрыск изгнанной мамки-целицельницы, у которого осталось куча влиятельных дедушек бабушек из великих семей. И вот он там и крутится вертится - зарабатывает себе репу среди дворянства. Особого негатива к нему нет. Сюжет логичен, мир проработан, герои выглядят живыми. Но тем не менее скучненько как то. Из 10 я бы поставил 5 баллов и рекомендовал почитать что то более энергичное.
Прочитал первую книгу и часть второй. Скукота, для меня ничего интересно. 90% текста - разбор интриг, написанных по детски. ГГ практически ничему не учится и непонятно, что хочет, так как вовсе не человек, а высший демон, всё что надо достаёт по "щучьему велению". Я лично вообще не понимаю, зачем высшему демону нужны люди и зачем им открывать свои тайны. Живётся ему лучше в нечеловеческом мире. С этой точки зрения весь сюжет - туповат от
подробнее ...
начала до конца, так как ГГ стремится всеми силами, что бы ему прищемили яйца и посадили в клетку. Глупостей в книге тоже выше крыши, так как писать не о чем. Например ГГ продаёт плохенький меч демонов, но который якобы лучше на порядок мечей людей, так как им можно убить демона и тут же не в первый раз покупает меч людей. Спрашивается на хрена ему нужны железки, не могущие убить демонов? Тут же рассказывается, что поисковики собирают демонический метал, так как из него можно изготовить оружие против демонов. Однако почему то самый сильный поисковый отряд вооружён простым железом, который в поединке с полудеманом не может поцарапать противника. В общем автор пишет полную чушь, лишь бы что ли бо писать, не заботясь о смысле написанного. Сплошная лапша и противоречия уже написанному.
молитве содержится обращение к Богу как к Тому, «в познании Которого состоит наша вечная жизнь, служение Которому есть совершенная свобода», и таким образом обозначается различие между познанием Бога и служением Богу. Христианское вероучение можно определить как содержание этого спасительного знания, проистекающего из слова Божия.
Уже в первые века христианские мыслители начали проводить различие между наставлением, цель которого в том, чтобы «возвестить слово о Христе и [открыть] тайну о Нем», и наставлением, цель которого — «изложить путь нравственного исправления». Это различие, по крайней мере частично, подсказывал сам Новый Завет. Феодор Мопсуестийский отмечал, что у апостола Павла и в Послании к Римлянам, и в Послании к Ефесянам сначала идут «догматические поучения», определяемые как «поучения, содержащие рассказ о пришествии Христа и свидетельствующие о благословениях, которые Он даровал нам Своим пришествием», а затем — «нравственные наставления». Великая миссия, заповеданная в Мф 28:19, также рассматривалась как имеющая две части — «нравственную часть и уточнение догматов»; первую составляют заповеди Иисуса, а вторую — «традиция крещения». Это означало, что «образ богопочитания заключается в следующих двух вещах: в точном познании догматов благочестия и в добрых делах», и одно без другого Богу не угодно. Обе формы наставления должны были присутствовать как и проповеди, так и в книгах, посвященных христианскому учению. В классическом вероучительном своде греческого христианства — творении Иоанна Дамаскина «Точное изложение православной веры» — предметом обсуждения являются не только Троица и христология, но и страх, гнев и воображение. В более позднем аналоге этого произведения, относящемся к латинскои церкви, — «Сентенциях» Петра Ломбардского, в третьей книге, — речь идет о добродетелях, порождаемых благодатью. Две эти ветви богословия были нераздельны вплоть до протестантского богослова XVII века Георга Каликста, но различие между вероучением и жизнью проводилось задолго до этого.
Наше первоначальное определение требует уточнений. Христианское вероучение — это дело Церкви. Историю вероучения не следует приравнивать к истории богословия или к истории христианской мысли. В противном случае историк рискует преувеличить значение своеобразия мысли у отдельных богословов в ущерб общей вере Церкви. Частные убеждения богословов, безусловно, принадлежат истории вероучения, но не просто в качестве таковых. Ибо одно из решающих отличий богослова от философа заключается в том, что первый воспринимает себя, по классическому выражению Оригена, как «человека Церкви», то есть того, кто говорит от лица христианской общины. Даже в своих богословских умозрениях и в своей полемике с тем, что может быть общепринятым учением Церкви его времени, богослов, как, например, Ориген, сознает свою ответственность перед христианским откровением и непреходящим авторитетом Церкви. Его личные мнения необходимо рассматривать в контексте развития того, во что Церковь верила, чему учила и что исповедовала на основе слова Божия. Как правило, трудно, а порой и невозможно провести разделительную черту между учениями Церкви и теориями ее учителей; то, что думали учители, часто соответствовало более ранней стадии развития или предвосхищало последующую. Однако именно это развитие церковного вероучения и будет предметом нашего исследования.
Вероучение — это то, во что верят, чему учат и что исповедуют. С возникновения в XVIII веке истории вероучения как отдельной области исследования в центре ее внимания было исповедание, то есть догматы как нормативные положения христианской веры, одобренные различными церковными властями и принятые в качестве официального учения Церкви. Считалось, что история догматов занимается доктринальным развитием до или после формулирования таких нормативных положений лишь для того, чтобы выявить связь этого развития с догматами. Однако на практике история догматов имеет тенденцию выходить за поставленные пределы, произвольность которых становится особенно очевидной из terminus ad quern [конечного пункта] исследования, которым является прошлый (или самый последний) собор либо вероисповедный документ какой-то отдельной ветви Церкви. Поскольку конфессиональное развитие протестантизма по большей части завершилось к середине XVII века, не может быть истории протестантских догматов, а лишь история протестантского богословия. Однако история вероучения в рамках протестантизма есть нечто большее, чем последовательность его богословских систем.
В нашей истории, связывая то, что исповедуют, с тем, во что верят и чему учат, мы стремимся учесть и то, как учения развивались. Не устанавливая жестких границ, мы определим то, во что «верят», как христианское учение в аспекте его присутствия в благочестии, духовной жизни и богослужении; то, чему «учат», — как содержание слова Божия, извлеченное с помощью экзегезы из
Последние комментарии
1 час 53 минут назад
2 часов 11 минут назад
2 часов 35 минут назад
3 часов 7 минут назад
4 часов 14 минут назад
5 часов 55 минут назад