Общественный договор - 2012 [Александр Александрович Аузан] (fb2) читать постранично, страница - 9

публично  сказал в Киеве в октябре прошлого года, но это не было опубликовано на русском языке, оно было на украинском. В России в 2008-2009 произошел принципиальнейший поворот. Причем действительно не могу понять, то ли это случай описанный давним анекдотом, что неправильно произведенный опохмел ведет к длительному запою. Потому что, честно говоря, я думаю, что это не стратегический замысел. А было сделано что? Поскольку, по существу, какие были варианты, как гасить кризис? Либо давать деньги производителям, либо давать деньги потребителям. Можно вкладываться в инфраструктуру, но ведь разворуют. А, скажем, если давать пенсионерам, то там налаженная система распределения, там конечно будут потери, но в основном их деньги попадут потребителю, причем вроде как наиболее незащищенному. Поэтому я думаю, что решение было принято тактическое, а оказалось необычайно значимым, когда пенсионер оказался почтенным человеком, потому что рядом рушились частные бизнесы, а у него росла пенсия, семья стала жить на его средства, изменилась статусная ситуация в России. А с другой стороны, если учесть, что стратегически пенсионер – будущий избиратель при этой демографической динамике, то может быть в этом был и стратегический умысел. Это я к чему? К тому, что это точно уже не циклически повторяющийся процесс, это новая ситуация, но зато создающая довольно неожиданные и не всегда приятные политические перспективы.

Юлия Каденко. Еще вопрос, пожалуйста.

Игорь. Когда вы говорите о реформах и институтах, в первую очередь, и я так понимаю, что институты тут являются ключевым элементом,  модернизация институтов. Рассматриваете ли, в рамках этой модернизации, проблему так называемых зависимостей и собственно не, как мне кажется, во многом именно этим объясняется такая цикличность, как бы так, дуга повторяется российской истории. Потому что Украина по сути дела тоже после 2004-го года, сейчас мы видим опять возвращение в колею, и собственно преодолеть вот этот, преодолеть, скажем, институционально определенное институциональную память крайне тяжело. Насколько, как бы вам кажется, это возможно.

Александр Аузан. Для меня вообще уже не знаю сколько, лет 15, ну, по крайней мере, больше 10 лет, существует всего две темы: эта тема колеи (или path dependence problem) и тема общественного договора. Причем, когда я начинаю писать и говорить про колею, все говорят; «Вооо!!! Вот-вот! Вот это вот так!».  Когда я начинаю говорить про общественный договор, мне говорят: «Как-то знаешь, как-то…». А я говорю, что это одна и та же тема, это не две разные. Это одна и та же, потому что то, как устроена колея, это и есть устройство социального контракта, вот это оно как. 

Если говорить о вероятности преодоления. Я б сказал, что вероятность выйти из колеи невысока. Это подтверждается и свежими американскими исследованиями Норта, Вайнгаста и Уоллиса, о которых я уже упоминал во Львовской лекции. Они сделали очень жесткий и правильный вывод про то, что нельзя считать правилом то, как живут 25 стран наиболее успешных, «золотой миллиард», – это исключение, это результат флуктуации, им по случайным обстоятельствам удалось выскочить из определенных воспроизводимых закономерностей. Правилом является, как живут 175 стран, которые не могут выскочить из колеи. Это верно. То есть, на мой взгляд, вероятность есть, но она низкая, потому что каждый раз из десяти попыток одна получается, – преодолеть path dependence и закрепиться. Они ведь показывают еще интересные вещи, в этой же книжке. Во-первых, они показывают, как это работало на историческом материале, в той же Франции. Я считаю, что мы в очень похожей ситуации со временем второй Империи Луи Бонапарта, потому что, ведь там что произошло: создали всеобщее избирательное право, после чего немедленно, под республиканскими лозунгами, победили реакционеры, и первый французский президент стал последним французским императором…

Юлия Каденко: Спасибо! Борис Шавлов, пожалуйста. 

Борис Шавлов: Большое спасибо вообще за сегодняшнее выступление. У меня есть вопрос по поводу самого вот этого проекта, который завершен сегодня. Что ли методологический вопрос… Зачем это делалось? Достигнуты ли поставленные цели, и что теперь будет с этими результатами, и видится ли это как-нибудь Вам?

Александр Аузан: Когда делается партнерский проект, вопрос «зачем это делалось», надо задавать каждому партеру в отдельности, потому что мотивы были, конечно, разные. Я б сказал, какие мотивы были у Булата Столярова и IRP Group как организаторов Пермского форума: продвинуть Пермский форум, создать длинную тему в такой мощной газете как «Ведомости» и так далее, и так далее, притом, что тема небезынтересна, да? Какие интересы у меня и моих коллег по Институту национального проекта «Общественный договор»? Нам разве плохо, когда мы можем включить тысячу пятьсот экспертов в игру, которую мы же моделировали, а потом еще в дискуссию втащить тех людей, каждый из которых в коридоре с нами