Оксфордские страсти [Брайан Уилсон Олдисс] (fb2) читать постранично, страница - 3

обитателей деревушки.

Прошли те дни, когда в деревне жили землепашцы» которые в основном ее и построили. Большинство сегодняшних жителей Хэмпден-Феррерса – из научных кругов Оксфорда; он всего в пяти милях отсюда по дороге, которая еще на памяти у ныне живущих была обычным проселком. Один из наиболее примечательных жителей обитал в огромном доме на западном конце Коутс-роуд – Вест-Энде. Он был историк, его звали Фрэнсис Мартинсон, работал он в Вулфсон-колледже. Ему уже почти сорок, о опубликовал несколько сочинений на исторические темы, и больше других стали известны два: «Миф города» и «Государства, исчезнувшие в Средние века». Теперь он выпустил более популярную книгу под названием «Всепрощение». Ее неплохо раскупали, так что росла не только сумма на его счете в банке, но и его самооценка. Правда, сегодня он пребывал в некотором волнении, хотя просто завтракал клубничным йогуртом, прихлебывая утренний кофе.

С ним за столом сидел его брат Фред. Он молчал. У Фреда синдром Дауна, он рано состарился, хотя ему всего тридцать четыре года – он моложе своего щеголеватого брата, сидевшего напротив.

Фрэнк заговорил с ним, пока Фред за обе щеки уписывал огромный тост с острым паштетом:

– Фредди, я скоро уйду. Энн, твоя медсестра, вот-вот появится и будет за тобой приглядывать. Я поеду на работу, в колледж, это совсем недалеко.

– Опять за границу едешь? – спросил Фред.

– Нет-нет, просто в колледж. Мне надо подготовиться к встрече с одной дамой. Ее зовут Мария Капералли, она графиня Медина-Миртелли.

– Из-за границы, да?

– Из Италии. Приехала к нам в Оксфорд, завтра прочтет лекцию в колледже.

– А я с ней познакомлюсь?

– Будем надеяться, Фредди. Она весьма шикарная дама.

– А. А ей я понравлюсь?

– Конечно, – сказал Фрэнк. – Я ее видел лишь один раз, шестнадцать лет назад, она произвела на меня тогда большое впечатление, и мы все это время иногда переписывались.

– Она к нам в деревню приезжала?

– Нет, Фредди. Но может, через день-два приедет на Вест-Энд, тут и с тобой познакомится. Я в ее честь устраиваю прием. Насчет обслуживания уже договорился.

Поневоле он спрашивал себя: а вдруг между ними вспыхнет что-то такое, романтическое? Или у него с Марией выйдет, как Диккенс написал про Флору Финчинг?^[1] Фрэнк все-таки желал, чтобы его Мария больше походила на Марию юных лет Диккенса – ту, кого писатель называл «карманной Венерой».

Поднявшись из-за стола, Фрэнк сообразил, что съел йогурт, не ощутив вкуса. На прощание потрепал брата по плечу.

Напоследок Фрэнк бросил корм золотым рыбкам в декоративном водоеме в саду. Солнечные лучи уже взблескивали на их спинках, пока рыбки лениво плавали стаей туда-сюда, все вместе, но, пожалуй, не преднамеренно. Может, какой-нибудь инстинкт руководит этими рыбками, подумал Фрэнк Мартинсон, но разве определишь, какой, если сам не побываешь в обличье золотой рыбки?… А даже если и побываешь? Он улыбнулся собственным мыслям. Та же непостижимость, что изумила бы любого постороннего, возьмись он наблюдать за людьми, которые носятся туда-сюда между Хэмпден-Феррерсом и Оксфордом…

Рыбки отнеслись к корму без энтузиазма: их прекрасно кормили. Вот они развернулись и медленно двинулись через пруд двумя стаями, скользя под самой поверхностью воды и не нарушая ее покой. Фрэнк поглядел на них еще минуту-другую, повернулся, сел в свой «даймлер-бенц» и направился в Вулфсон-колледж.

Он как раз выезжал из ворот, когда подкатила женщина на велосипеде. Энн Лонгбридж, медсестра – она весело ему помахала. Он тоже взмахнул рукой. Энн присмотрит за Фредом, как надо, на нее можно положиться.

По другую сторону от церкви главную улицу деревушки обрамляли разношерстные дома; между ними – паб под названием «Герб столяра». Там, где улица несколько изгибалась, от нее отходил тупик, ведший к Особняку – большому уютному дому в стиле короля Георга. (Дом, что стоял здесь раньше, дотла сгорел в начале девятнадцатого века.) Он был традиционной квадратной формы, с портиком и колоннами в центре фасада, а по бокам от портика – по два окна удачно выбранной пропорции. Дом высился на три этажа; он был сложен из густо-красного кирпича, углы отделаны камнем; окна с каждым этажом все меньше. Дымовые трубы по краям крыши подчеркивали симметрию. Сейчас они, правда, были только для вида: деревню включили в бездымную зону.

Дом этот символизировал стабильность, однако его былое величие сегодня утрачено. Прежние владельцы, семья из древнего рода Феррерсов, оказались в пиковом положении, когда ее глава, сэр Остин Феррерс, погиб на линкоре «Неотразимый» в самом начале Галлиполийской кампании в 1915 году. Землю вокруг дома пришлось продать, и теперь его со всех сторон окружали заборы недавней застройки. Дом сейчас принадлежал супругам Боксбаум – Стивену и Шэрон.

Их соседка, миссис Андреа Ридли, этим утром ровно в половине восьмого отперла заднюю дверь их дома собственным ключом. Она принесла пакет со свежими круассанами. Туман