У чёрного моря [Аб Мише] (fb2) читать постранично, страница - 130

Подлегаевой.

Я пробыл в Одессе три дня. Один из них случайно пришёлся на дату рождения Александры Николаевны. Я говорил о ней с Полиной Домберг, а потом с семьёй А. Н. - дочерью Аллой, внучкой Ириной, зятем Геннадием - все люди красивые, сильные, открытые - Подлегаевой под стать. Поминали А. Н. Пригубили водочки, плеснули коньячок... Добрая тень витала над нами.

Дочь Подлегаевой Алла выудила из оккупационных лет: на какой-то железнодорожной станции мама в феврале увидела человека, уезжающего на ступеньках вагона, и отдала ему свои рукавицы, чтобы мог держаться за обледенелый поручень; благодарный, он крикнул ей: “Обещаю: завтракать теперь ты будешь только с шампанским!” - и сгинул, шампанское испарилось хохмой в студёном небе.

Шуре Подлегаевой не шампанское, не “струя и брызги золотые” - ей только хлеб доставался чёрный, грубейшего помола, горько-солёный - странно так Бог распорядился. Спасибо Ему хоть за посмертный почёт.

В конце нашей встречи внучка Подлегаевой, царственно статная Ирина показала мне двойное паспарту, раскрывающееся книжкой, внутри соседствовали фотографии подруг, Шуры Подлегаевой и Наты Теряевой - совсем молоденькие, живым огнём блистающие... А дочь А. Н. Алла спросила меня: “Это правда, что в Израиле есть место, где написано мамино имя?”

И я рассказал о Мемориале Яд ва-Шем, об Аллее Праведников и стене, где теперь, почему-то устав сажать деревья, Яд ва-Шем высекает имена тех, кто спасал евреев. Я живописал эту стену потомкам Подлегаевой тем усерднее, чем больше сокрушался мыслью, что не слышит нас Александра Николаевна, что поминаем - вслед.

Оставалось утешиться тем, что рядом с домом Полины Домберг, повторяя Аллею Яд ва-Шема, шелестят берёзы в честь одесских Праведников. Здешняя Аллея - детище израильского энтузиаста Я. Маниовича, бывшего узника Богдановки, к счастью, достаточно благополучного и сердечного, чтобы собственными силами и средствами ставить в Одессе памятные камни на местах гибели евреев и увековечить Праведников местным повтором иерусалимских именных деревьев. Там - харувим, рожковые деревья, плодами врачующие тело, здесь - берёзы, душу овевающие; в обоих случаях - добро и жизнь.

Вдоль этой аллеи на скамейках бабушки жуют слухи и воспоминания, рядом галдят внуки. Тоненькие деревца вздрагивают младенческой зеленью, небо голубеет, солнце облаком прикрывается... У деревьев - жестяные таблички с именами Праведников. И на двух памятных камнях под еврейским изречением “Спасший одну жизнь - спасает целый мир” выбиты те имена и под номером 33 значится Подлегаева Александра Николаевна... Назван и Видмичук, и Стойкова, и Авдеенко, и другие. Но не все, далеко не все...

42. ПОКЛОН

Книга эта родилась, как было сказано в начале её, от совпадения желаний автора и его корреспондентки, искавшей почести своим спасителям. Годы заполошной, наперекор житейским заботам и расслабляющему ходу времени, работы привели к знакомству со многими подвижниками, выручавшими евреев в смертельную для них пору. Тема расширилась, повествование растеклось от необходимости вглядеться в лик Одессы и лица одесситов. Книжка стала пухлой и, боюсь, сумбурной, но как вышло, так вышло. А целью её остаётся первоначальное: помянуть благодарно всех, спасавших или помогших спасению, чьи имена всплыли при моём копании в свидетельствах той поры.

Из группы Гродского одной Александре Николаевне Подлегаевой какое-то “спасибо” хоть слабенько, но просветило при жизни. О Теряевой и Гродском, умерших давным-давно, в Яд ва-Шеме речь и не заходила. Спасённым евреям было невдомёк, что можно просить почесть тем, кого нет в живых. А учреждениям да инстанциям еврейским, кто обязан спасителям евреев поклониться, - им за повседневными заботами часто не до тех, кто истлел. Так вышло, что среди Праведников Народов Мира числит Израиль из группы Гродского лишь Александру Подлегаеву: о ней спасённая Е. Хозе успела сообщить при её жизни, да и то признание опоздало: пока судили-рядили, умерла старая Праведница. И Шевалёв Андрей Евгеньевич не узнал, что его отец и он сам награждены. Обидно...

Андрей Шевалёв убегал от славословия, Ивановы и Татаровский признания не добивались, доктор Гродский о себе-спасителе не упоминал, потомки А. Подлегаевой подробности её геройства только от меня и узнали - Праведники поклона не ищут. Он - за нами.

Анастасия (или Ната, Наталия - пишут свидетели по-разному) Фёдоровна Теряева, Константин Михайлович Гродский - вам, как и другим, обойдённым официальным признанием, кому ни дерева именного, ни медали, ни льготы мало-мальской - вам только эта вот книжка негромкая, памятник самодельный, грубо сколоченный,

каждому, чьё имя мы не удосужились расслышать в глухоте прошедших десятилетий,

и каждому, кто на этих страницах назван:

Авдеенко Валентин Сергеевич, Одесса

Авдеенко Сергей Иванович и его жена, Одесса

Антонова Лидия Владимировна, Одесса