Жан Жорес [Николай Николаевич Молчанов] (fb2) читать постранично, страница - 2

касается времени Жореса, то и тогда многие крупнейшие политики Третьей республики — уроженцы юга.

Ясно, что все это не было просто случайностью. Личность и судьба Жореса связаны в какой-то мере с традициями и особенностями средиземноморской Франции вообще и Лангедока в частности. Во всяком случае, его вполне можно назвать достойным сыном этой изумительной области Франции, жители которой так любят красноречие, логику, ясность, музыку гармонически звучащих фраз; отличаются таким здравым смыслом и добрым нравом, природным энтузиазмом и любовью к свободе, склонностью к поэзии и романтике.

Разумеется, можно лишь догадываться о том, как родина Жореса влияла на формирование его духовного облика. Но сам факт такого влияния отрицать, конечно, невозможно. Разве случайны такие черты Жореса, как способность к поэтическому восприятию жизни, склонность к романтизму, его любовь к литературе, к античной классике и страстное стремление к высоким духовным идеалам? Как много в этом тех замечательных и самобытных элементов французской культуры, родина которых Лангедок! Жорес горячо любил родные места до конца своей жизни. Он восхищался родной природой юга, хорошо знал его культуру и историю. С подъемом и гордостью он говорил в парламенте спустя много лет о «XII и XIII столетиях, когда наша неустрашимая и пылкая южная Франция поднялась против деспотизма церкви».

Но обратимся, однако, к конкретным фактам жизни Жореса. Он родился в маленьком городе Кастр, в департаменте Тарн. В книге записей о крещении церковного прихода Сен-Жан-де-Вильжуду этого города имеются такие строчки:

«В году тысяча восемьсот пятьдесят девятом 6 сентября был крещен в этом приходе Огюст-Мари-Жозеф-Жан, родившийся 3-го числа этого месяца, сын Жан-Анри-Жюля Жореса и его супруги Мари-Аделаиды Барбаза, состоящих в браке, проживающих на улице Реклюаан…»

Рождение первого ребенка после шести лет брака, событие радостное само по себе, помогло ослаблению неприязни, которую испытывала семья Аделаиды Барбаза к ее замужеству. Ведь Аделаиде с большим трудом удалось получить согласие родителей на брак с Жюлем Жоресом. Они мечтали о более респектабельном, а главное, о более состоятельном зяте. Прадед Жана Жореса по материнской линии, поселившийся в Кастре в 1758 году, преуспевал в торговле шерстяными тканями, его сын уже владел фабрикой, изготовлявшей отличное сукно. Словом, в масштабах Кастра это было весьма солидное буржуазное семейство. Среди родственников Жана по материнской линии выделялся Жозеф Сальвейр, дед его матери. Он был одно время мэром Кастра, а потом профессором философии местного коллежа. Он имел репутацию просвещенного человека в вольтерьянском духе, и говорили, что Аделаида в некоторой степени унаследовала от него это качество.

Но родители матери Жана были не совсем справедливы в своем отрицательном отношении к зятю. Конечно их красивая, рыжеволосая, веселая дочь могла найти мужа побогаче. Но они забывали, что Аделаида выходила замуж, когда ей уже исполнилось тридцать лет. Для их засидевшейся в девушках дочери Жюль Жорес, имевший репутацию серьезного и честного человека, общительного, приятного и славившегося в округе незаурядной физической силой, был удачной партией. А главное — Аделаида любила его.

Кроме того, семейство Жоресов отнюдь не уступало роду Барбаза в происхождении и родственных связях. Первый из Жоресов, оставивший следы, обосновался неподалеку от Кастра еще в середине XVII века и занялся ремеслом, связанным с обработкой шерсти и ее продажей. Его потомки промышляли тем же, отходя все больше от крестьянства и вступая в круг буржуазии. Среди родственников Жана по отцу было немало таких, какими не могли бы похвастаться и более богатые Барбаза. Здесь есть крупный фабрикант, епископ, адвокат. Два двоюродных брата его отца стали адмиралами. Одни из них, Бенжемен-Констан Жорес, был послом в Санкт-Петербурге и Мадриде и умер морским министром.

Словом, у родителей Аделаиды Барбаза не было особых оснований кичиться перед зятем происхождением и знатностью своего рода. В одном они имели превосходство: у них водились деньги, и немалые. А Жюль Жорес оказался незадачливым мелким коммерсантом. Он закупал товары на ярмарке в Бокере, потом продавал их в Кастре и его окрестностях, поставлял гравий для постройки дорог. Но эти торговые операции приносили мало дохода. К тому же и его богатырское здоровье стало сдавать. Через два года после женитьбы, в 1854 году, Жюль Жорес приобрел ферму Федиаль с шестью гектарами земли в четырех километрах от Кастра. На покупку земли и постройку маленького четырехкомнатного дома и амбара пошло приданое Аделаиды; родители дали за ней 12 тысяч франков. Молодые супруги вскоре перебрались в Федиаль, хотя и сохранили за собой квартиру в Кастре.

Детство Жана прошло на ферме Федиаль, среди полей, холмов, виноградников солнечного Лангедока. Семья Жореса, несмотря на ее явно буржуазное происхождение, вела жизнь, мало отличавшуюся от