Она проснулась в темноте [Бретт Холлидей] (fb2) читать постранично, страница - 5

огорчению, я открыла, что не являюсь настоящей писательницей. До сих пор, немного романизируя, я описывала реальное приключение. Нечто такое, что произошло со мной. Это сюжет для детективного романа. И сюжет отличный. Но проблема оказалась неразрешимой: придумала развязку и решила, что смогу сделать из этого книгу. А середина меня смущает. Первые пятьдесят, страниц были легкими, поскольку мне требовалось всего лишь изложить факты. И сейчас не знаю, как продолжать. Я подумала, что если бы вы это прочли, то смогли бы дать мне совет.

Я налил себе еще немного коньяка. Бокал Элси был пуст наполовину. Молодая женщина уютно устроилась на диванных подушках, лицо ее выражало надежду. Мне хотелось опять ее поцеловать, но я знавал достаточно зеленых сочинителей, чтобы догадаться, что сейчас все ее мысли прикованы к своему роману, и надо решить этот вопрос, прежде чем вкусить более высокое наслаждение.

— Давайте все уточним. Вы начали рассказывать о приключении, в котором сами являетесь героиней. Но реальный финал не подходит для романа, и вы не знаете, как закончить.

— У меня есть развязка. Она великолепна. Но книга должна иметь по крайней мере двести страниц, я это знаю, но не нахожу ничего, чем можно было бы заполнить пробел.

— Изложите мне ваш сюжет.

Она заколебалась, легкая краска разлилась по ее щекам.

— Не могу, мне хотелось бы, чтобы вы сами прочитали это. Я в страшном замешательстве, потому что… Ну, ладно… я попала в очень некрасивую историю. Это просто ужасно. Естественно, изменила имена, как и внешний облик персонажей. И, когда вы будете читать, у вас не возникнет впечатления, что речь идет обо мне.

— Вы показывали кому-нибудь рукопись?

— Одному другу. Тоже писатель… профессионал меньше обращает внимания на интимную сторону дела.

Она запнулась и снова покраснела.

— Я вас прошу, когда будете читать, не судите обо мне слишком плохо. Я постаралась описывать вещи такими, какими они были на самом деле. Самая большая добродетель писателя — это искренность, не так ли?

Я налил коньяк в бокалы. Меня охватило нетерпение. Мы были одни, а время шло. По моему мнению, дискуссия об основных качествах писателя — не лучшее занятие для мужчины и женщины, оказавшихся ночью вдвоем. Но она была так занята своими собственными проблемами, что переменить разговор представлялось трудным делом.

И тем не менее я попытался.

— Как только проснусь, начну читать ваш роман, обещаю вам это, — сказал я, в то время как она пила коньяк маленькими глотками. — Но мне будет легче судить о рукописи, если я узнаю о вас немного больше. Вы не замужем?

— Нет.

— Но вы и не девственница?

Я говорил легкомысленным тоном, не глядя на нее.

— Нет. А это важно?

Я пожал плечами.

— Нет, конечно, но это важная черта вашей личности. Как правило, женщины с подавленными инстинктами не становятся хорошими литераторами. Что вы читаете?

Ее лицо посветлело.

— Все. То есть я читала все, что попадало мне под руку, когда была моложе. А в последнее время я больше всего интересовалась хорошими детективными романами. Вашими, естественно. Потом, я очень люблю одну женщину, которую зовут Элен Мак-Клой, вы знаете ее книги?

— Очень хорошо. Вы работаете где-нибудь?

— Сейчас нет. Я работала секретаршей в одной фирме по импорту. Два месяца тому назад решила написать эту книгу. У меня были кое-какие сбережения. Я оставила свою работу и поселилась в этой квартире, которую Джонсоны, уезжая в путешествие, сдали мне на выгодных условиях. У меня есть еще достаточно денег, чтобы прожить два месяца. Затем, если книга не будет закончена, мне придется поискать работу.

— Возможно, я смогу вам помочь ее закончить, — с готовностью сказал я. — А теперь не хотите ли вы меня поцеловать?

— От всего сердца! — ответила она.

На этот раз ее согласие не вызывало сомнений. Нежные и влажные губы раскрылись, как цветочные лепестки, руки обвили мою шею, я с жаром прижал ее к груди.

И тут раздался телефонный звонок!

Я с удовольствием оставил бы трезвонить эту проклятую машину до Страшного суда. Попытался задержать губы Элси, чтобы убедить ее в том, что в такой момент телефон не имеет ни малейшего значения, но она оттолкнула меня, встала, задыхаясь, словно после бега. Затем, улыбнувшись мне в знак извинения, пересекла комнату и сняла трубку.

Я откинулся на спинку дивана, перевел дух и выпил пару глотков коньяка. Я не прислушивался. Даже пытался вообще ничего не слышать, но был взбешен этой помехой и про себя посылал ко всем чертям абонента на другом конце провода.

— Да, — сказала Элси, потом продолжала возмущенным тоном: — Нет. Конечно, нет. Откуда вы это взяли?

Она стояла ко мне спиной, и я видел, как она распрямилась и застыла в напряженной позе, слушая своего невидимого собеседника.

— А я говорю вам — нет! — закричала она в ярости. — Он оставил меня перед домом, пообещав прочитать рукопись завтра, если я ее пришлю… Сейчас я работаю как негр,