Кенигсберг дюз пуа [Константин Смелый] (fb2) читать постранично, страница - 2

ремень, аккуратно извлекает оттуда тонкую пачку банкнот. В полусвете, льющемся из окон таможни, фиолетовый лик Канта на верхней сторублёвке как никогда смахивает на крошку Цахеса.

- Вот, пжалста, – протягивает Гена лихорадочно отсчитанные банкноты.

Пограничник берёт деньги с весёлой брезгливостью.

- Не пропахли там, ничего?

Из Гениного рта вырывается застенчивый смешок.

- Да нет, честно! У меня ж там сбоку карманчик такой…

Пограничник качает головой и, широко улыбаясь, убирает деньги за пазуху. Для этого ему приходится зажать распечатку про ночные клубы между указательным и средним пальцем.

- «Деньги не пахнут» – вот что надо в таких случаях говорить, – наставляет он. – Ладно. Штраф уплачен. Проходите на паспортный контроль.

- Спасибо!

- На здоровье. Держи.

Распечатка возвращается к Гене.

2. Межграничье

На лишние приключения денег не было. Поэтому Латвию и Литву пересекли без приключений.

Вот разве что два эпизода можно вспомнить.

Эпизод первый. В Риге пообедали с Гениной знакомой по имени Надя Олеховская. Высокая, румяная, в чёрных кружевных чулках, в многослойной пёстрой юбке чуть ниже колен, с рыжеватыми хвостиками на голове и санитарной сумкой на боку, она много говорила о вполне обыденных вещах, но Митя слушал её, как заворожённый. Во-первых, она так ему понравилась, что временами начинали сладко ныть руки. Во-вторых, обыденные вещи, о которых она говорила, происходили в другой обыденности. Надя выросла в Кёнигсберге. В Риге жила с просроченной студенческой визой. Работала «ивент-менеджером».

- И что, не проверяют на границе, что ли? – не поверил Митя. – Или ты домой не ездишь?

- Как же не езжу? Регулярно езжу. У меня половина друзей там. Сначала еду до Клайпеды. Потом через Косу.

- Он не знает, что на Косе особый режим, – пояснил Гена, словно извиняясь за дремучее невежество приятеля. – На территории заповедника, – он повернулся к Мите, – можно с литовской половины выйти свободно. Только на обратном пути документы смотрят.

Митя посмотрел на Гену с отвращением.

- Ну допустим, – сказал он. – А как обратно?

- Ой, а обратно вообще смешно, – Надя махнула рукой и тут же машинально поправила деревянный браслет на запястье. – Тоже через 7 К онстантин Смелый – КЁНИГСБЕРГ ДЮЗ ПУА

Косу. Включаю дурочку и начинаю по-латышски лепетать и по-русски вперемешку. Мол, сама латышка и дядя мой латыш, гуляла-гуляла по заповеднику, глядь – уже за границей! А паспорт в Клайпеде забыла! В гостинице! Они то ли ведутся, то ли им всё равно – главное, пускают. Представляешь?

Она засмеялась. Митины руки заныли особенно сильно.

- Прикольно, – признал он. – А я чего-то думал, вы в Шенген можете без визы вообще…

- Это тока до пятнадцати дней, – снова встрял Гена.

- Угу, – подтвердила Надя. – Пока. Наша Бухгальтер сейчас в Брюсселе на очередных переговорах. Клялась и уверяла, что с января сделают три месяца без визы, как для всех нормальных людей. До тех пор я из принципа буду через Косу ездить.

Гена захихикал.

- А мы, значит, ваще край - самые ненормальные люди?

Надин румянец стал пунцовым.

- Ой. Ребята, простите меня, старую. Не подумала совсем. Я всё больше с местными русскими тусуюсь…

- Да чего там. Ерунда, – великодушно отмахнулся Митя. – Мы всё понимаем.

Чтобы сменить тему, он отхлебнул ещё безалкогольного пива и вслух пожалел, что Надя не едет с ними. Надя сказала, что ей и самой до слёз жалко пропускать такое. Эта шутовская работа, сказала она, вечно путает все карты. Надо бы бросать, да где ж в кризис другую найдёшь. Особенно чтоб компания была кенигсбергская (Надя говорила «кёнигсбешшская», с длинным и каким-то не совсем русским «ш») и не требовала рабочей визы.

Митя и Гена кивали с пониманием.

Второй эпизод случился в посёлке Ёнишкис, по улицам которого бродили мятые постсоветские люди в спортивных штанах. Продавщица продуктового магазина, уже приняв деньги, спросила, вы какие русские?

- В каком смысле? – насторожился Митя, сгребая сдачу.

- Московские? Западные?

- Западные, – немедленно сказал Гена.

Машина с российскими номерами стояла на другой улице.

Митя бросил хмурый взгляд на Генины ботинки.

- Ты, может, и западный. А я московский. А чего?

Он попробовал смотреть на продавщицу с вызовом.

Продавщица задвинула кассу.

- Можно поменять рубли на рубли, – сказала она с бесстрастным литовским акцентом. – Хороший курс.

У неё были большие красные руки, большое багровое лицо и гигантская взбитая причёска.

- Ааа… - порозовел Митя.

Повинуясь уколу иррациональной вины, он поменял четыре российские тысячи, отложенные на обратную дорогу. Помимо двух кантов, ему достались пятеро леоновых, двое гофманов и одна светличная с причёской из «Бриллиантовой руки».

- Всё равно не догоняю чего-то, – признался он уже на улице. – Нафига она спросила, какие мы русские?

- Нафига, нафига… На