Королева красоты [Дмитрий Рубин] (fb2) читать постранично, страница - 17

оперативники почувствовали запах выхлопного газа от работающего двигателя, который пробивался сквозь щели.

—  Толя, давай! — скомандовал Соловец.

Дукалис вынул пистолет и выстрелом сбил висячий замок. Оперативники открыли дверь. Волны газа хлынули им в лица. Глотнув воздуха, Дукалис бросился внутрь гаража, отодвинул задвижку и распахнул ворота. Милиционеры увидели горбатый «Запорожец» с включенным двигателем. На заднем сиденье, откинув голову, сидел Сапожников. Он был без сознания. Волков заглушил двигатель Дукалис пощупал пульс владельца машины.

—  Живой,— сказал он.

Оперативники вынесли Сапожникова из гаража и положили на землю.

—  Слава, звони в «скорую»,— скомандовал Соловец.

Волков побежал к вахте. Соловец, Дукалис и Ларин в это время осмотрели гараж. То, что увидели оперативники, потрясло их. Стены от пола до потолка были оклеены фотографиями Натальи Матвеевой. Это были многократно размноженные вырезки из журналов, календари и проспекты модельного агентства.

—  Ничего себе...— выдохнул Соловец.

—  Иконостас,— сказал Ларин.

Никто из участников операции не ожидал столь неожиданной развязки. До приезда «скорой» Сапожников так и не пришел в себя. Когда его увезли, оперативники облегченно вздохнули и переглянулись.

—  Я тут одно кафе знаю, в торговом центре.,.— неуверенно сказал Дукалис.

До конца рабочего дня оставался еще час.

—  Ну, чего, Георгич? — спросил Ларин.

—  Давай! — махнул рукой Соловец.

Коллеги отпустили шофера Колю, а сами направились в кафе, где заказали бутылку водки и четыре порции сосисок.

—  А я думал, что это Зальцман,— сказал после первой Волков.— Уж больно скользкий старичок.

— Администратор Матвеевой тоже еще тот фрукт,— возразил Дукалис.

— Если бы я про диабет не вспомнил, мотать бы парню срок, — задумчиво проговорил Ларин.

—  Отставить разговоры,— подытожил Соловец.— Наливай!

14

Питерской погоде в конце концов надоело играть не свою роль. Через пару дней небо затянулось серыми шторами. Зарядил мелкий промозглый дождь. Всем, кто выходил на улицу, ветер горстями бросал за  шиворот холодную клейкую сырость. Не хотелось покидать дома. Не хотелось ничего.

В один из таких дней капитан Ларин пришел в тюремную больницу. Он открыл дверь в палату, где лежал Александр Сапожников. Кроме убийцы манекенщицы, в палате не было никого. На лице Сапожникова отсутствовал пластырь, прикрывавший некогда «порез от бритвы». Теперь Ларин мог разглядеть на его щеке следы от ногтей Натальи Матвеевой.

—  Здравствуйте, Сапожников,— сказал капитан.

Лицо убийцы не выражало ничего.

—  Здравствуйте,— сказал он тихо.

Казалось, мысли его были где-то далеко.

—  Как вы себя чувствуете? — спросил оперативник.

—  Не надо было вам меня спасать,— ответил неудавшийся самоубийца.

—  За что вы убили Матвееву?

Наступила пауза, после которой Сапожников заговорил.

—  Я полюбил ее с первой минуты, когда она появилась в нашем доме,— сказал он,— Эти годы, что Наташа жила здесь, были для меня самыми мучительными и самыми счастливыми. Поймите, я единственный любил Наташу бескорыстно. Из тех двоих один покупал ее, а второй, наоборот, тянул деньги. Поверьте, это не месть отвергнутого влюбленного, а восстановление справедливости! Восстановление мировой гармонии.

—  Вы это серьезно? — спросил Ларин.

—  Разве такими вещами шутят?

Сапожников отвернул голову от капитана и уставился в потолок. Ларин понял, что перед ним философ, и его философия потрясла оперативника. Он вздохнул и, ничего не говоря, вышел из палаты.

В тот же день капитан доложил подполковнику Петренко о результатах проделанной работы. Он принес видеокассету с Натальей Матвеевой, которую дала ему Ольшанская. Мухомор вставил ее в видеомагнитофон. На экране появилась красивая манекенщица. Подполковник оценивающе покачал головой.

Ларин доложил Мухомору о ходе расследования и пересказал последний разговор с Сапожниковым.

— Таким образом, Юрий Александрович,— подытожил он,— Сапожников, видя, что дверь в квартиру Матвеевой осталась открытой и что подозрение падут на Гордеева, проник в квартиру и задушил девушку. Я не знаю, что скажут медики, но, по-моему, он псих.

Мухомор, не отрываясь, смотрел на экран, где была Наталья Матвеева.

—  Псих не псих, не тебе решать. Суд разберется.

Подполковнику явно нравилась покойная манекенщица.

—  Да...— сказал он.— Недаром из-за нее такая каша заварилась!