Крупинки [Владимир Николаевич Крупин] (fb2) читать постранично, страница - 2

получить такой платочек было мечтой парней. Мы тогда не догадывались о печальном смысле такого дарения. Платочек дарился к слезам.

Петька, милый!..

Умру любя

Первое, что я запомнил у Пушкина наизусть, была поэма "Цыганы". Было мне лет шесть. Я не знал значения знаков препинания, разделения на строки, не понимал смысла скобок, я читал слова подряд, так и заучивал. Не специально, а от частого перечитывания. Рука магнитно тянулась к книге, привычно раскрывалась на влекущем месте, и я шептал: "...они сегодня над рекой в шатрах изодранных ночуют". Все было настолько точно, что я и понятия не имел, что это написано больше ста лет назад. Цыгане приходили в село летом, разбивали изодранные шатры недалеко от реки, ходили по улицам. Нас к табору не отпускали, цыган побаивались, мы смотрели издали. А благодаря этой поэме я как будто был вместе с ними, знал, что там у них костры, сидит у костра старый цыган и рассказывает о Мариуле и успокаивает Алеко. Ну разлюбила тебя Земфира, ну что ж делать, все они такие, цыганки.

Я читал и читал, а как добирался до самого главного места, забывал дышать и читал взахлеб:

"Вдруг видит близкие две тени и близкий шепот слышит он над обесславленной могилой первый голос пора второй голос постой первый голос пора мой милый второй голос нет нет дождемся дня первый голос уж поздно второй голос как ты робко любишь минуту первый голос ты меня погубишь если без меня проснется муж алеко проснулся я куда вы не спешите оба вам хорошо и здесь у гроба Земфира мой друг беги беги Алеко постой куда красавец молодой лежи вонзает в него нож Земфира Алеко цыган умираю Земфира Алеко ты убьешь его взгляни ты весь обрызган кровью о что ты сделал Алеко ничего теперь дыши его любовью Земфира нет полно не боюсь тебя твои угрозы презираю твое убийство проклинаю Алеко умри ж и ты поражает ее Земфира умру любя умирает..."

Так я и читал: "Алеко умри ж и ты поражает ее Земфира умру любя".

Я всецело был на стороне цыган. Мы их так обидели. Алеко же от нас пришел к ним. Пришел и цыгана убил. И ему не отомстили, только и сказал старик: "Ты зол и смел оставь же нас прости да будет мир с тобою".

Когда к нам приходили цыганки с детьми, мы обязательно что-то давали им. Раз я отдал маленькой неумытой девочке-цыганке цветные тряпочки для ее куклы. Ее мать поняла все величие моего подарка, мне же еще предстояло объяснять свой порыв сестрам, взяла мою руку, повернула ладонью кверху:

-- Ой дорога, дорога, ой дальняя дорога. Будешь ты полковником, будет у тебя жена Маруся, и проживешь ты восемьдесят лет.

Два ее предсказания уже не сбылись. Но цыган я люблю. И не осуждаю, когда они ходят и цыганят деньги по электричкам и поездам. И когда подаю, то будто искупаю нашу вину перед ними. Ведь это же как страшно:

Взгляни: ты весь обрызган кровью!

О, что ты сделал?

Зелёнка

В наше село были вывезены дети блокадного Ленинграда. Вывезли их совсем крошечными. Когда окончилась война, многих нашли оставшиеся в живых родители, а многие так и остались детдомовцами. Окрепшие на вятском молоке, живущие в любви к ним и жалости, детдомовцы оказались вскоре и вредными, и драчливыми. Круглосуточная совместная жизнь сплачивала их, им было легко побеждать нас, измученных к тому же еще и межуличной враждой.

Мы звали детдомовцев бандой зеленых. А звали потому, что их лечили не как нас, не йодом, а зеленкой. Тогда я ее впервые увидел. Детдомовцы были лихие ребята, все перецарапанные, поэтому все перемазанные зеленкой. Но наступили школьные годы, детдомовцы были включены в число обычных школьников, и у них, и у нас появились новые друзья. Только мы не могли понять, зачем надо воровать картошку для костра, если мы ее и так принесем. Другое дело -- воровать старые аккумуляторы в МТС, чтобы свинец из них переливать на битки, это и мы делали.

Все наши игры были военными: с разведчиками, пленными, землянками, штабами, трофеями. Спасибо нашим тогдашним учителям военного дела и физкультуры: они наши стихийные сражения превращали в увлекательные состязания по скорости разжигания костра, переправе через реку и чтоб сохранить сухими спички, по ориентированию в лесу по компасу, а зимой -- по бесстрашному катанию с крутых гор и прыжкам через трамплин. Так и говорили: через трамплин, а не с трамплина. Эти трамплины можно было и объехать, испугавшись в последний момент. Еще бы не испугаться: на нем так подбрасывало, что земля, покрытая снегом, долго летела под тобой где-то внизу. Тут уж мы давали фору ленинградцам.

Детдомовцы стали бывать и в наших домах, а мы ходили к ним. Помню случай, когда один мальчик стал настолько своим в многодетной семье, что его уже не отличали от своих и он стал называть мамой маму своего друга. Также помню, как инспектор роно взяла на воспитание троих мальчиков. Они выросли у нее, одинокой, не имевшей своих детей.

А тот первый мальчик рос и рос в многодетной семье, и ему уже было лет четырнадцать, когда его разыскала настоящая мать. Она приехала вся такая нарядная, с подарками. И он, ее