Рассказы бабушки Тани о былом [Валентина Гончаренко] (fb2) читать постранично, страница - 4

жатва и молотьба. Ссыплют зерно по закромам, настает очередь мельницы и крупорушки… Всюду нужен строгий глаз и хозяйское присутствие. Аванес возмужал, в голосе пробились властные нотки, работники почувствовали его крепкую руку. Под его руководством перекрыли новым железом дом, пристроив к нему еще две комнаты, настелили везде деревянные полы, расширили лавку. Аванес набил ее товаром, необходимым проезжающим мимо кочевникам. Через кишлак проходил тракт, по которому кашкарлыки прогоняли табуны ишаков, с прогибающимися спинами от тяжелых мешков с разным зерном, выращенным по другую сторону гор. В кишлаке останавливались караваны верблюдов. Аванес свел дружбу с караванщиками и удачно продал им своих верблюдов, посчитав их содержание не выгодным для хозяйства. Ночевали в местной чайхане и киргизы, пригонявшие в долину косяки лошадей. И погонщик ишаков, и караванщик, и табунщик могли найти в знакомой лавке все необходимое, Аванес успел хорошо изучить их потребности. Торговля сделалась очень прибыльной. Появилась коляска для поездок в церковь, в волость и по гостям, дом обставили городской мебелью. Полтора года промелькнули как один день.

Как-то в ноябре, когда зерно убрали и смололи, с бахчи свезли поздние арбузы и дыни, отжали виноград и поставили молодое вино, несколько освободившийся Аванес отправился в город. В сопровождении парнишки узбека он выехал на повозке глубокой ночью, чтобы к обеду успеть в нужное место. Обещал вернуться к вечеру другого дня. Прошел третий, а его нет. Встревоженная мама послала старого работника на поиски. Тот нашел Аванеса недалеко от кишлака, в кустах близ придорожного родника. Хозяин лежал на земле лицом вниз, под лопаткой торчала рукоять ножа. Собственного ножа Аванеса.

Сразу после похорон старуха выгнала маму с ребенком на улицу без ничего, вышвырнув только мешок с ее совершенно не нужными здесь городскими нарядами. Мама с трудом вырвала из ее рук свою машинку. Попавшую в беду женщину приютили узбеки, родители парнишки, сопровождавшего Аванеса в его последней поездке. Парнишка тоже сгинул, так никогда и не объявился, много лет родители тщетно искали его. Пропали лошади и повозка. Зато у племянника старухи, жившего в том же кишлаке, вскоре обнаружились капиталы. Вдвоем со старухой они каким-то образом смогли переделать завещание Осипа в свою пользу. Под презрительное осуждение всего кишлака племянник старухи со смешным именем Гайка вошел во владение хозяйством Осипа. Мама не стала тягаться с возможным убийцей. Одна, неграмотная, нищая, что она могла противопоставить этому спаянному клану. Во время коллективизации Гайку раскулачили, осудили на десять лет, и он где-то на Урале отдал концы. Двух его старших сыновей тоже выслали, уцелела только дочь. Ее дети, внуки Гайки, ходили в школу, где я работала. В кишлаке все считали, что они внуки подлого убийцы.

В благодарность за угол и кусок хлеба мама обшила приютившую ее семью. Посыпались заказы, а с ними достаток и небольшие деньги, на которые мама завела простейшую обстановку, когда из узбекской кибитки перебралась в небольшую комнатку в доме поселкового лавочника Пундыка, попросившего ее обшить и его семью.

Что-то не заладилось в машинке, Пундык пригласил моего отца, уже известного в кишлаке Усто. Отец разобрал машинку на части, почистил и смазал каждую из них, снова собрал и посидел, чтобы убедиться, ровная ли строчка, легко ли движется материя под лапкой, свободно ли бежит нить от катушки, достаточно ли ее натяжение. Мама шила, отец пил чай и слушал ее рассказ, как она очутилась в этом селе. Оба посмеялись над схожестью своих судеб. Однажды отец тоже был выброшен на улицу, и его тоже приютили узбеки. Он поведал, что сослан сюда, и его, по распоряжению волостного, поселили в летней кухне у хохла, очень не хотевшего иметь такого постояльца. Хохол разрешил отцу только ночевать на кухне, а весь день он вынужден был слоняться, где придется. В этих блужданиях он случайно набрел на чайхану. В прохладе, под звонкий бой перепелов просидел там до вечера. Добрый чайханщик угостил его кок — чаем (зеленым чаем), услужливо разломил свежую лепешку, посидел с ним, стараясь понять, кто этот неожиданный гость. Русский в чайхане — это большая честь. Чайханщик в основном понимал русскую речь, немного говорил по-русски и из рассказа необычного посетителя сделал вывод, что ему негде жить.

— Живи исдес, — сказал он приветливо.

Увидев на полке над чайниками несколько замков, отец взглядом спросил разрешения посмотреть их. Они были сломаны. Поискал и там же, на полке, нашел связку разных ключей. Еще поискал, нашел ржавый напильник. Не спрашивая разрешения, отвинтил головку керосиновой лампы со стеклом, налил в надбитую пиалушку керосину, на перевернутом подносе разложил замки и углубился в ремонт.

Используя вместо отвертки лезвие ножа, провозился до вечера. Починить все замки не удалось, но три замка с ключами он положил перед изумленным чайханщиком. Хозяин