Авантюрист [Анаис Нин] (fb2) читать постранично, страница - 2

сжимания всех частей к легкому порханию по волосам лобка, совершаемые к тому же на редкость красивой и дышащей сладострастием женщиной в то время, когда все внимание публики обращено на сцену. Зрелище члена, поглощаемого этим великолепным ртом с поблескивающими зубами, ощущение тяжелых полушарий на своих коленях — за такое удовольствие не было жалко никаких денег.

Предыдущее пребывание Аниты на сцене приготовляло мужчин к ее возникновению в ложе. Она дразнила их своим ртом, взглядом, своим станом, и пользоваться всем этим под звуки музыки летящей с ярко освещенной сцены в зал, пользоваться в темной, с полуопущенным занавесом ложе — это был тончайший и изысканнейший вид наслаждения.

Барон чуть ли не до беспамятства влюбился в Аниту и провел с нею гораздо больше времени, чем с какой-либо другой женщиной. И Анита полюбила его и родила ему двоих детей.

Но через несколько лет он снова сбежал. Привычка оказалась сильнее — привычка к свободе, страсть к переменам. Барон перебрался в Рим и снял апартаменты в Гранд отеле. Его жилище оказалось по соседству с апартаментами посла Испании. Посол, живший там с женою и двумя дочерьми, был очарован Бароном. Жена посла тоже была от него без ума. Они сдружились, и Барон был так восхитительно внимателен к детям, не знавшим, чем развлечься в этом строгом и пышном отеле, что скоро у девочек вошло в привычку прибегать по утрам к Барону и будить его, смеясь и поддразнивая, чего они никогда не могли позволить себе со своими чопорными родителями.

Младшей девочке было десять, старшей — двенадцать лет. Обе оказались прехорошенькие с черными бархатными глазами, длинными шелковистыми волосами и золотистой кожей. Одеты были в короткие белые платья и белые носочки. С пронзительным визгом вбегали девчонки в спальню Барона и кидались на его огромную кровать. Барону приходилось тоже поддразнивать и даже ласкать их немного.

В тот день у Барона, как и у большинства мужчин, член при пробуждении находился в специфически чувствительном состоянии. Словом, Барон был довольно уязвим в эти минуты. У него не было времени встать с постели и, помочившись, успокоиться. Прежде чем он собрался сделать это, обе девочки уже пробежали по блестящему паркету, вспрыгнули на кровать и навалились на него и на выпирающий, прикрытый отчасти голубым стеганым одеялом кол. Бедные девочки и не заметили, как взлетели вверх их юбчонки, и точеные ноги, ноги будущих балерин, переплелись друг с дружкой, задевая постоянно о напряженно торчащий под одеялом ствол. Смеясь, они перекатывались по нему, садились верхом на Барона, понукали его как лошадь, прижимались к нему, вдавливая в постель телами, заставляя его раскачивать кровать движениями своего тела. К тому же еще они целовали Барона, дергали за волосы и говорили массу детских глупостей. Тихое восхищение, жившее в нем, начало перерастать в мучительное, напряженное ожидание.

Одна из них легла на живот, и Барон подался навстречу, прижимаясь к ее телу снизу, не в силах отказать себе в удовольствии. Это было как бы игрой, в которой он будто бы пытается столкнуть девочку с кровати. Он сказал: “Вот увидишь, ты свалишься, если я тебя подтолкну”.

— Не захочу и не свалюсь, — ответила девочка и, пока он делал вид, что пытается ее сбросить с кровати, крепко вцепилась в него поверх одеяла.

Смеясь, он все подталкивал и подбрасывал ее вверх, а она все теснее прижималась к нему ногами, узенькими бедрами и смеялась над всеми его попытками. Вторая сестра, желая уравнять силы в той игре, тоже взгромоздилась на него верхом, лицом к первой, и Барону пришлось удвоить усилия, чтобы справляться с двойным весом. Прячущийся под тонким одеялом член все рос и рос, проникая между девичьих ножек, пока, наконец, Барон не разрядился с такой силой, какая раньше была ему неведома. Он проиграл битву, а девочки одержали победу, ничего не подозревая об этом.

В другой раз, когда они прибежали к нему утром, Барон играл с ними по-другому. Спрятал руки под одеялом, а потом выставил вверх палец и предложил им поймать его. С великим пылом принялись они ловить палец, который высовывался под одеялом то в одном, то в другом месте. Поймав, они сжимали его так крепко, что Барону приходилось приложить усилия, чтобы освободиться от этой хватки. Но в один из моментов игры вместо пальца он стал подставлять другую часть своего тела, и они хватали эту часть все с тем же рвением и держали еще крепче.

А то он превращался для них в зверя, пытавшегося схватить и растерзать их: ему и в самом деле порой хотелось этого, и выглядел он так естественно, что девочки визжали от восторга и ужаса. Они играли со своим зверем в прятки — Барон выскакивал из какого-нибудь угла и кидался на них. Однажды он спрятался в туалетной комнате, лег на пол и прикрылся ворохом одежды. Старшая девочка открыла дверь, и он увидел все, что было у