В целом средненько, я бы даже сказал скучная жвачка. ГГ отпрыск изгнанной мамки-целицельницы, у которого осталось куча влиятельных дедушек бабушек из великих семей. И вот он там и крутится вертится - зарабатывает себе репу среди дворянства. Особого негатива к нему нет. Сюжет логичен, мир проработан, герои выглядят живыми. Но тем не менее скучненько как то. Из 10 я бы поставил 5 баллов и рекомендовал почитать что то более энергичное.
Прочитал первую книгу и часть второй. Скукота, для меня ничего интересно. 90% текста - разбор интриг, написанных по детски. ГГ практически ничему не учится и непонятно, что хочет, так как вовсе не человек, а высший демон, всё что надо достаёт по "щучьему велению". Я лично вообще не понимаю, зачем высшему демону нужны люди и зачем им открывать свои тайны. Живётся ему лучше в нечеловеческом мире. С этой точки зрения весь сюжет - туповат от
подробнее ...
начала до конца, так как ГГ стремится всеми силами, что бы ему прищемили яйца и посадили в клетку. Глупостей в книге тоже выше крыши, так как писать не о чем. Например ГГ продаёт плохенький меч демонов, но который якобы лучше на порядок мечей людей, так как им можно убить демона и тут же не в первый раз покупает меч людей. Спрашивается на хрена ему нужны железки, не могущие убить демонов? Тут же рассказывается, что поисковики собирают демонический метал, так как из него можно изготовить оружие против демонов. Однако почему то самый сильный поисковый отряд вооружён простым железом, который в поединке с полудеманом не может поцарапать противника. В общем автор пишет полную чушь, лишь бы что ли бо писать, не заботясь о смысле написанного. Сплошная лапша и противоречия уже написанному.
двухгодичной давности. Визит «в лоб» вообще может всё испортить.
…Дрова в камине разгорелись — автоматика выключила свет. В окно постукивал ветер, и сумерки, подсвеченные сиянием снежных склонов, так и не смогли сгуститься. Оказывается, отметил Ефремов, и в горах бывают белые ночи.
Илья улыбнулся молчаливому хозяину дома.
— Я тоже рад, что попал к вам в гости. От скуки, конечно, не умирают (сейчас самое время, — подумал он, включая карманный контур поливита, — мыслей его, конечно, не прочтёшь, но эмоции и отдельные яркие образы уловить можно), но я вам, честно говоря, не завидую. В такой глухомани волком завоешь…
И в это мгновение пришёл контакт:
«Вокруг снега. Холодные, будто тоска в пустом доме… Ирина машет рукавичкой с соседнего холма, резко отталкивается палками. Двое лыжников среди сосен. Летят навстречу друг другу. Ирина что-то весело кричит, делает крутой вираж, чтоб избежать столкновения. А я нарочно — наперерез. Падаем. Ловлю её неспокойные губы. Каштановые волосы рассыпались на снегу. Горячее дыхание. Безумные руки… „Нет“, — заледенела вдруг, высвободилась. „Когда мы будем вместе? Когда женой мне станешь?“ — „Чудак ты, Толь. Мне с тобой скучно. По-ни-ма-ешь? Ты ищешь во мне не огонь, а покой. А мне ненавистен покой“… Мне, мне, мне. Как больно слушать. Хочу — мы, нас. И не обманывай себя. Она никогда не любила тебя, по-ни-ма-ешь! Иначе не леденела бы всякий раз. Иначе тело её не пахло бы снегами… Ты для неё каприз, прихоть, зигзаг женской логики…»
— Устали с дороги? — спросил Анатоль. — В Карпатах сейчас и на лыжах нелегко — снега глубокие, мокрые. Всё-таки лето сказывается… Нажмите рычажок в подлокотнике. Это славное кресло — превращается в удобную тахту.
— Спасибо, не беспокойтесь, — поспешно ответил Илья.
Он благодарил Анатоля не за предложение — обыкновенный рефлекс гостеприимства, — а за его неназойливость или равнодушие, всё равно как назвать. Стал бы расспрашивать, как давно он занимается туризмом да как умудрился сломать сверхгибкую лыжу — пришлось бы сочинять «версию», вернее, повторять уже заготовленные слова, а если называть вещи своими именами, то попросту лгать. Лгать очень не хотелось.
«Что касается Анатоля, — подумал он, — то случай просто-таки классический для Службы Солнца. Неразделённую любовь пытались лечить ещё античные философы. Правда, они пользовались только словесным бальзамом, а наш арсенал в десять раз богаче, однако… Во времена Гомера статистику „выздоровлений“ от несчастной любви не вели. А мы имеем конкретного человека, которому нужно конкретно помочь.
Ефремов посмотрел в сторону камина. Пламя плясало и радовалось.
„Итак, как же развернутся события? — опять подумал он. — Для начала, конечно, бедой Анатоля займётся „советчик“ — просчитает вероятность взаимности. Если и машина предскажет этой любви летальный исход, предлагаются химиотерапия, сеансы внушения, трудотерапия… А потом? Потом подопечный возьмёт и объявит Службе Солнца своё вето.[2] Объявит и может страдать дальше. Всласть… Однако случай с Анатолем серьёзный. Попытка самоубийства! Никакое „вето“ здесь не поможет. Значит, придётся искать лекарство от любви. Безнадёжное занятие“.
— Я видел ваши работы, — сказал Илья. — Некоторые понравились. Особенно автопортрет. Не каноничный и поэтому трогательный. Дождь… Желобки воды на оконном стекле. Сквозь них проглядывает лицо. Лицо одинокого человека.
Илья забыл выключить контур поливита, и вспышка эмоционального фона, калейдоскоп ассоциаций чужого мозга поразили, ошеломили его:
„Лицо одинокого человека. Одинокий — значит ненужный. Несостоявшийся. Несколько десятков картин, выставка, о которой сказали две фразы по системе „Инфор“… Несостоявшийся! Бесславное выступление, на Олимпийских играх… Несостоявшийся! Пробовал заняться архитектурой — скучно. Снова несостоявшийся! И, наконец, слова Ирины — „мне с тобой скучно!“ Скучно! Скуч-но! Значит, серый я. И в этом слове весь приговор… Гость? Его слова? Глупости всё это. Тебе жизнь доказала, что ты не состоялся как личность. Что ты серый… Смирись с этим. Толь. Ведь таких, как ты, очень много. Обыкновенных, нормальных. Не гениев… Господи, какое страшное несовпадение желаний и возможностей… Так смирись, Анатоль. Серый цвет тоже бывает к лицу“.
— Я серьёзно, — повторил Илья. — Великолепный портрет. Искренний, откровенный.
— Спасибо, — равнодушно улыбнулся Анатоль. — Вы не просто гость. Вы ещё и щедрый гость. С вами даже ветер в наших краях появился. Слышите, сосны расшумелись.
Наутро Илья поспешно засобирался. Он чувствовал себя двойственно и поэтому муторно. С одной стороны, хотелось ещё побыть у Анатоля — милый ведь парнишка, только душу себе истерзал, а с другой — Илью тяготила собственная неискренность. Пусть необходимая, оправданная, но всё же неискренность. Неестественное состояние ума и сердца.
Обжигаясь, проглотил за завтраком
Последние комментарии
4 часов 27 минут назад
4 часов 44 минут назад
5 часов 9 минут назад
5 часов 41 минут назад
6 часов 48 минут назад
8 часов 28 минут назад