Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
Слог хороший, но действие ГГ на уровне детсада. ГГ -дурак дураком. Его квартиру ограбили, впустил явно преступников, сестру явно украли.
О преступниках явившихся под видом полиции не сообщает. Соглашается с полицией не писать заявление о пропаже сестры. Что есть запрет писать заявление ранее 3 дней? Мало ли, что кто-то не хочет работать, надо входить в их интерес? Есть прокуратура и т.д., что может заставить не желающих работать. Сестра не
подробнее ...
пришла домой и ГГ отправляется в общественную библиотеку, пялясь на баб. Если ГГ и думает, то головкой ниже пояса. Писатель с наслаждением описывает смену реакции на золотую карту аристо. Диалоги туповатые, на уровне ребёнка и аналогичным поведением. История драки в школе с кастетами и войнами не реально глупая. Обычно такие тупые деологи с полицией, когда один сознаётся в навете оканчивается реальным сроком. Когда в руки ГГ попали вымогатели с видео сестры, действия ГГ стали напоминать дешевый спектакль. Мне данный текст не понравился, сказочно глупый.
к корпусу колючей проволокой, чтобы отпугивать шутников, имеющих обыкновение отрывать от машин все, что торчит. Машина — зверь, уверял нас Берю, заводится без ручки и без стартера, правда, при одном лишь условии: должна стоять под уклон не менее двадцати пяти градусов. Клаксон издает звуки, напоминающие рев коровы, которой приспичило срочно отелиться, а когда в редкие счастливые моменты движения Толстяку необходимо переключить передачу (обычно ударом ноги), скрежет стоит такой, будто с рельсов сошел поезд. Словом, как тонко подметил сам владелец, машина серьезная. Сев в нее, ощущаешь, что едешь! Вопрос лишь в том, приедешь ли? Итак, мне звонит Берю.
— Слушай, Сан-А, тебя не затруднит заехать за нами завтра утром?
— Что, твоя сенокосилка опять заартачилась?
— Да понимаешь, проблема: сегодня по дороге из Жуенвиля я потерял задний мост.
— И теперь ты, значит, безлошадный?
— Тачку починят только на следующей неделе. У меня есть механик, готовый обменять мой “рихард-штраус” на открытый “мартин-лютер”. Представляешь, задарма! Если б ты увидел эту тележку, старик, ты бы обделался от зависти — до чего хороша! Сиденья из чистой кожи! Набиты настоящим конским волосом! Это тебе не нынешняя губка… Фары из красной меди, колеса со спицами…
— У садовых тачек колеса тоже со спицами! — обрываю я вошедшего в раж приверженца автоантиквариата. — Ладно! Подъеду часам к одиннадцати…
— Слушай, у тебя на крыше есть багажник? — интересуется Берю.
— А что?
— Сообразил подарок для Пино, а он довольно громоздкий…
— Что же это такое? Дирижабль?
— Нет. Елка!
— Ты спутал, Толстяк, мы же едем не на Рождество.
— Ну и что? Я подарю ему живую елку, чтобы посадить в саду. Пинюш жаловался, что на его участке ни деревца!
* * *
Когда на следующее утро я подъезжаю к дому Берюрье, тротуар около его дома сильно смахивает на лесоповал где-нибудь в Северной Норвегии. Елочка, приготовленная Толстяком, длиной метров пять — корни лежат поперек улицы, а макушка скрывается за углом.
Супругов Берюрье провожает с плаксивой миной друг семьи, парикмахер Альфред. Мы здороваемся, грузим королеву лесов на багажник. Мадам Берю, запакованная, как рождественская индейка, в нежно-розовое облегающее платье, садится сзади рядом с маман, плюхнув увесистый зад прямо на коробку с пирожными, которые Фелиция приготовила с вечера для праздничного стола.
Церемония отъезда напоминает суету, предшествующую королевскому приему. Все непомерно воодушевлены и взбудоражены. Толстяк напялил на себя концертный вариант number one: черный костюм, практически новый, всего-то десятилетней давности, будто жеваный и страшно узкий, белую в принципе рубашку, галстук в шотландскую клетку и желтые ботинки. Атасный прикид! Он усаживается рядом со мной, снимает заляпанную шляпу с помятыми полями, водружает ее на колено и приглаживает редкие потные волосы, прилипшие к голове, как водоросли к панцирю черепахи.
— Хороший денек! — заявляет Берю, довольный собой, будто именно он был у истоков формирования сегодняшней атмосферы.
Никто не подхватывает его глубоко философское замечание, исходя из принципа полной и очевидной самодостаточности выраженной Толстяком мысли. Не услышав ответа, он решает продолжить монолог:
— В такую погоду я начинаю жалеть, что не стал моряком. Ох, как я был влюблен в море! Когда был мальчишкой, только и думал о парусных судах… Клянусь, я назубок знал все термины, паруса, мачты — все наперечет: большой галсбюст, клитвер, бимбомбамсель, бизань-кафель! Все держал в голове, подыми среди ночи — без запинки…
— Зато ты стал легавым! — ободряю я мечтателя милой улыбкой, которая так дополняет мой природный шарм.
Похоже, такой поворот беседы вполне удовлетворяет его, и он с готовностью кивает головой. На этом повествование о детских переживаниях Берю заканчивается.
Тут я чувствую — а у меня сверхразвитый обонятельный нерв, — по машине распространяется приторно удушливый запах. Оглядевшись кругом и удостоверившись, что на горизонте нет ни одной свинофермы или скотобойни, я прихожу к единственно возможному выводу: флюиды испускает бледно-розовая мадам Берюрье. Она окатила себя духами настолько ядреными, что ест глаза.
— Это от вас так божественно несет, мадам? — культурно осведомляюсь я.
Бегемотиха Берю томно закатывает глаза и, сюсюкая, пускается в разглагольствования о том, как ее дружок цирюльник одарил ее целым набором всевозможных пробных духов. (Это те, на которых написано: “Не для продажи”. Незаменимая вещь для подарков родственникам и знакомым, поскольку ничего не стоит.) Она слила их все в один большой флакон, и получился, как ей кажется, изысканнейший букет запахов, которому мог бы позавидовать любой парфюмер.
— Прямо целый винегрет запахов! — соглашаюсь я.
Фелиция, чей взгляд я ловлю в зеркальце заднего вида, еле удерживается от смеха. Толстуха тихо колышется, вся во власти
Последние комментарии
18 часов 42 минут назад
1 день 2 часов назад
1 день 17 часов назад
1 день 21 часов назад
1 день 21 часов назад
1 день 21 часов назад