Можно сказать, прочёл всего Мусанифа.
Можно сказать - понравилось.
Вот конкретно про бегемотов, и там всякая другая юморня и понравилась, и не понравилась. Пишет чел просто замечательно.
Явно не Белянин, который, как по мне, писать вообще не умеет.
Рекомендую к прочтению всё.. Чел создал свою собственную Вселенную, и довольно неплохо в ней ориентируется.
Общая оценка... Всё таки - пять.
Цитата: "А марганец при горении выделяет кислород". Афтырь, ты в каком подземном переходе аттестат покупал? В школе преподают предмет под названием - химия. Иди учи двоечник.
Стоит внимания. Есть новизна и сюжет. Есть и ляпы. Ну например трудно потерять арбалет, еще трудней не пойти его поискать, тем более, что он весьма дорогой и удобный. Я слабо представляю, что четверо охотников уходят на охоту без дистанционного оружия и лишь по надобности его берут, тем более, что есть повозка и лошади. Слабо представляю, что охотники за своей жертвой и подранками бегаю с мечами. Имея 4 арбалета и видя волколака автор
подробнее ...
рассказывает нам как его они рассматривают и как он готовится к нападению, дожидаясь атаки. Лишь ГГ успевает нажать на спуск в догон и забыв о перезарядке несётся безоружный за целью, видимо высказать своё устное фи за грубое подталкивание. Ну и как всегда охотники на монстров не имеют элементарной защиты от таких нападений - рогатины и предпочитают служить "кеглями" и летать не имея крыльев. Стандарт вооружения для таких писателей - меч, взяв авторит - ведьмака А. Сапковского. Только у него ведьмаки были уже биомутантами и обучались с детства, имели невероятную реакцию, гибкость, скорость и кучу химии от отравлений и заживление ран от ближнего контакта с чудовищами. Наши простые предки справлялись копьями,луками, собаками, ядом и ловушками. Диванные писатели пишут глупые книги и ссылаясь друг на друга. Да нормальные охотники в лес без хороших как минимум двух обученных собак держать зверя на одном месте на хищника не пойдут, иначе сами станут дичью. Я действительно умных произведений, где хоть чему то можно научиться из реального опыта давно не читал. На фоне прочих авторов оценку ставлю - хорошо и рекомендую представлять в уме более реальные ситуации и не резать монстров ножичком, а сразу колоть зубочисткой.
Очень! очень приличная "боярка"! Прочёл все семь книг "запоем". Не уступает качеством сюжета ни Демченко Антону, ни Плотников Сергею, ни Ильину Владимиру. Lena Stol - респект за "открытие" талантливого автора!!!
того, как мы познакомились. — Он поднялся и кивнул на фотографию рядом с Казальсом.
Лицо ему улыбалось. Толстые губы под темными усами. На шее — маленькое круглое пятно. Два года назад она столько раз показывала ему эту фотографию. Говорила, что место, куда упирается его скрипка, — всегда такое воспаленно–красное. И что она гладит это место пальцем. И называет его «беда скрипача» — и между ними это сократилось просто до «бедаскра». Несколько секунд он смотрел на расплывшееся пятно на портрете, спрашивая себя, сфотографировали его так, или это просто грязь от того, что она столько раз тыкала туда пальцем.
Взгляд следовал за Гансом, пронзительный и темный. Колени у Ганса подогнулись; он снова сел.
— Скажи мне, Ганс, он же любит — как ты думаешь? Ты как считаешь — он меня любит, просто ждет подходящего момента для ответа — как ты думаешь?
Казалось, всю комнату затянула тонкая дымка.
— Да, — медленно произнес он.
Выражение ее лица изменилось.
— Ганс!
Он дрожа наклонился вперед.
— Ты… ты так странно выглядишь. У тебя дергается нос, и губы трясутся, будто ты сейчас заплачешь. Что…
Польди…
Она вдруг рассмеялась.
— Ты похож на чудного котенка, который у моего папы был.
Он поспешно отошел к окну, чтобы она не увидела его лица. Дождь все еще скользил по стеклу — серебристый, полупрозрачный. В доме напротив зажгли свет; огни мягко просвечивали сквозь серые сумерки. Ах! Ганс прикусил губу. В одном окне ему померещилась… померещилась женщина… Польди в объятиях высокого темноволосого мужчины. А снаружи на карнизе, под дождем, возле молочной бутылки и банки из‑под майонеза сидел и заглядывал внутрь рыжий котенок. Костлявыми пальцами Ганс медленно потер веки.
Карсон МаккаллерсПольди
Перевела Анастасия Грызунова Рассказ публикуется на русском языке впервые. Он вошел в сборник прозы Карсон Маккаллерс (1917–1967) «Озарение и ночная лихорадка», который готовится к публикации в издательстве «Независимая газета».
Гансу оставался всего квартал до гостиницы, когда начался зябкий дождь, вымывший весь цвет из огней, только что зажженных на Бродвее. Светлые глаза Ганса задержались на вывеске «Колтон–Армз». Он сунул ноты под пальто и поспешил дальше. С трудом отдышался в тусклом мраморном вестибюле. Ноты помялись.
Ганс неопределенно улыбнулся лицу напротив.
— На этот раз — третий этаж.
Всегда видно, что думает лифтер о постоянных жильцах гостиницы. Когда выходят те, кто пользуется особым его уважением, он еще мгновение, услужливо изогнувшись, придерживает дверь. Гансу пришлось слегка отпрыгнуть, чтобы скользящие двери не укусили за пятки.
Польди…
Ганс нерешительно остановился в сумрачном коридоре. В другом конце звучала виолончель — последовательность нисходящих фраз, что в беспорядке сталкивались друг с другом — точно горсть стеклянных шариков, скачущих по лестнице. Дойдя до комнаты, откуда доносилась музыка, он остановился перед дверью. К ней была прикноплена бумажка с шаткими буквами.
Польди Кляйн
Просьба не беспокоить во время репетиций
Ему вспомнилось, что в первый раз, когда он это увидел, в слове «репетиций» перед «ций» стояло «ва».
Похоже, почти не топили; складки пальто отдавали влагой, от них слегка веяло холодом. Он присел возле чуть теплой батареи у окна — не помогло.
Польди — я так долго ждал. Множество раз бродил снаружи, дожидаясь, пока вы закончите, и обдумывал слова, которые хочу вам сказать. Gott[1] Такая красивая — как стихотворение, как песня Шумана. Как‑нибудь так начать. Польди…
Рука поползла по ржавому металлу. Теплая — она всегда теплая. Если ее обнять, он, наверное, язык проглотит.
Ганс, ты же знаешь, другие для меня ничего не значат. Джозеф, Николай, Гарри — все знакомые парни. И этот Курт — всего три раза, не может быть, — ну, я о нем рассказывала на той неделе — пфф! все они ничто.
До него дошло, что руки его мнут ноты. Он опустил глаза: аляповатая обложка вымокла и расплылась, хотя листы внутри не пострадали. Дешевка. Ох, ладно --
Он прошелся по коридору, потирая прыщавый лоб. Виолончель застонала еще выше в невнятном арпеджио. Этот концерт — Кастельнуово–Тедеско[2]— долго она еще будет репетировать? Он на секунду остановился и потянулся к дверной ручке. Нет, в тот раз он вошел, а она посмотрела — посмотрела и произнесла…
Музыка буйно раскачивалась в мозгу. Пальцы подергивались, будто он аранжировал оркестровую партитуру для фортепиано. Вот сейчас она должна наклониться, руки скользят по грифу.
В болезненном свете из окна большая часть коридора оставалась полутемной. В неожиданном порыве он упал на колени и ткнулся глазом в замочную скважину.
Только стена и угол; она, наверное, возле окна. Лишь фотографии вылупились со стены — Казальс[3] Пятигорский [4] этот, который на родине ей нравился больше всех,
Последние комментарии
10 часов 14 минут назад
10 часов 17 минут назад
16 часов 8 минут назад
20 часов 12 минут назад
20 часов 48 минут назад
1 день 17 часов назад