Ленинградские повести [Всеволод Анисимович Кочетов] (fb2) читать постранично, страница - 221

у него там, где артиллеристы, изо всех сил налегая на ободья колес, тащили свою пушку через болотные гати или, сбросив просоленные от пота гимнастерки, в дыму, копоти, черные, осатанелые, в бешеном темпе вели огонь по контратакующим вражеским танкам!..

Чтобы получилась картина, чтобы было искусство, всегда нужен огонь.

Девочка в полосатом платьице никак не походила на огонь, но если бы у нее оказалась какая-то внутренняя связь с этой стройкой, с этим деловитым, молчаливым плотником, она бы согрела все полотно, осветила бы его светом большой человечности. Из-за нее, из-за девочки, Половников и приехал в Новую Деревню, а не на Белевское поле и не за Московскую заставу, где тоже строят вовсю. Но девочки не было.

На березах кричали грачи, и от возни тяжелых птиц на землю летели сухие ветки. Одна такая веточка с прошлогодним желтым листом, как пропеллер, косо скользнув по ветру, зацепилась за альбом. Половников снял ее пальцами и опустился на смолистое бревно. Вопрос для него был решен: в новодеревенский сюжет проникнуть не удалось. Можно, конечно, взять да и самому посадить рядом с плотником девочку — сидела же она здесь прошлый раз, — но что это будет означать? Непонятно. Даже названия такой картине не найти. «Любопытствующая школьница»? «В гостях у дедушки»? «Ах, как интересно, дядя плотник!»? Половников невесело усмехнулся. Уж если брать для большого полотна из того, что у него есть в альбоме, то брать или корабли в порту, или встречу тракторов: и эффектно, и сильно, и темы значительны, и подписи к ним складываются сами собой.

Половников раскрыл альбом. Ветер, внезапно ударивший с Невки, вспучил, перекинул страницу. Опять возникли перед глазами Половникова грузные гусеничные тракторы у распахнутых ворот и возле них затерянный в толпе, оробевший колесный тягач. Так и просится надпись: «Вчера и сегодня». Половников, не закрывая, отложил альбом в сторону; ветер продолжал рыться в нем, шелестя шершавой бумагой, осыпая и тракторы, и корабли, и строительные леса звонкой чешуей березовых сережек.

Плотник, до этого ни разу не обернувшийся, точно почуял за спиной присутствие постороннего, оставил в бревне топор, разогнулся и подошел к Половникову, сел рядом с ним.

Половников увидел длинное безбородое лицо с глубокими складками, редкие брови торчком, внимательный взгляд светлых глаз, в которых, таилась хитрая смешинка старого мастерового.

— Рисуете? — Внимательные глаза заглянули в альбом Половникова. Ветер услужливо перекинул еще несколько страниц, и плотник, видимо, узнал себя. — А здорово это у вас! — Он вглядывался в рисунок. — Похоже. Хоть не приходилось зрить себя со спины, а вот вижу: я, как есть. И шапка, и пиджак, и ноги клешнями. А Варвара-то, Варвара, ишь полосатенькая!..

— Варвара? — Половников не взял, а почти выхватил альбом из рук плотника. — Вы знаете эту девочку?

— Выходит, маленько знаю. Только какая девочка! Десятый класс кончает. Барышня!

Плотник вытащил из кармана длинный, как чулок, кисет, расшитый голубым и синим бисером, похожий на те кошельки, которые в старину носили городские модницы, извлек из него сложенную во много раз газету, оторвал уголок и стал скручивать громадную конусную трубу; потом послюнил ее, повертел в пальцах и переломил на середине.

Заметив вопрошающий взгляд Половникова, пояснил:

— Закуриваю редко, зато как сяду, накурюсь вдосталь.

Половникова нисколько не удивили размеры самокрутки плотника; у старшины своей батареи он видывал еще более могучие цигарки — каповские, как называл их сам старшина, то есть соответствовавшие масштабам орудий корпусного полка. Половников ожидал, не скажет ли плотник еще что-нибудь о Варваре. Но тот неторопливо запустил руку в кисет, зачерпнул на дне горсть махорки, и, когда высыпал ее в раструб своей козьей ножки, на желтой, покрытой мозолями его ладони остался почерневший серебряный рубль.

— Талисман? — спросил Половников, так и не зная, с чего начать разговор о девочке в полосатом.

— Талисман? — подумав, ответил плотник. — Талисман — это, выходит, что? Лядунка. То ли принесет она тебе счастье, то ли нет. Не видал, в общем, чтобы толк какой бывал от лядунки. Одно невежество. А это, — он подкинул на ладони монету, — память. — И снова рубль, скользнув по грубым пальцам, скрылся на дне кисета.

Плотник затянул кисет шнурком, но не спрятал его в карман, положил на колено, прикурил цигарку, ладонями оградив огонь от ветра, выпустил густое облако дыма и проследил глазами, как быстро расслоилось и растаяло оно в майском воздухе. Поднятый вслед дыму, взгляд его остановился на грачиных гнездовьях.

— Тоже, сказать, строители, — кивнул он в сторону черных птиц. — По правде если, завидовал я им весной сорок второго. В Ленинграде в ту пору только они одни и строили. Гляну через окно в парк — строят, черти! Руки по топору заскучают… Ранен был трудно, в самый локоть. Думал, уж и не работник. А как вышло? Как раз этот кисет… — Он переложил с