Изоляция [Дмитрий Матяш] (fb2) читать постранично, страница - 2

нажраться водки и приставить себе ствол к виску. Дерзай.

       - Подождешь... - лениво отвечаю ей.

       Я обкурил себя сигаретным дымом подобно племенному шаману, пока увлеченно складывал обратно разобранный АКСу. С сигаретами был напряг, но кислая погода вгоняла в какую-то совершенно несвойственную мне депрессию. Таки старею, наверное. Курево от этого всего спасало кое-как, дым дарил лишь кратковременное ощущение действительности. Пока никотин поступал в мозг - мне думалось. Если нет - я сваливался в пучину воспоминаний, нереализованных планов и ошибок, которые пришлось допустить ранее. Хуже этого могла бы быть разве болезнь Альцгеймера.

       В дверь внизу постучали. Неназойливо, тихо, будто боясь потревожить сон хозяина.

       Если б.

       Если б интенсивность или громкость стука определяли намерения пришедшего. Появление всякого человека на пороге - сам по себе плохой признак. Времена, когда кто-то к кому-то ходил в гости на чай, канули в Лету.

       Не выпуская из зубов сигарету, беру за ремень собранный "укорот", спускаюсь. Гадаю, кто бы мог быть: для "догов" слишком мягко стучали, и они сначала пробуют за ручку, а потом стучат; для соседа - Васи-чеченца, слишком тихо. Тот уж как долбит, так все в округе знают, что он сигарету стрельнуть пришел. Глухой он, да еще и контуженный слегка. Так что... попрошайки разве, они часто тут сквозят. Тихо, абы не подвели половицы, подхожу к окну гостиной, выглядываю. Стоят на пороге трое, шеи втянули, на ногах переминаются, бошками по сторонам вертят. Один седой и тощий, как глист, лет пятидесяти, двое остальных помоложе. Все трое тягачи, как и я. С тем, что ближе остальных к двери, знаком. Было дело пару раз вместе вскрывали квартиры, взяток делили поровну, претензий не было.

       - Кто? - на всякий случай.

       - Ряба, - отвечает тот, которого я знал. - Свои, Салман, открывай.

       Свои... Клацнув замком, открываю. Сначала в щель осматриваю лица, потом скольжу по одежке - на предмет спрятанных за пазухой огненных палок. У седого сбоку как-то нахлобучилось. Как пить дать обрез под пафой. Но не для меня заготовлен, это понятно. Не для того пришли, да и достанет он пока обрез свой, я их всех троих к предкам отправлю. Автомат с намеком ставлю на пол, у двери, и выхожу на порог. Они понимают - внутрь я их приглашать не собираюсь, не принято нонче чужих под кров пускать. Даже если среди них один "свой".

       Без рукопожатий и прочих церемоний становлюсь под козырьком.

       - И чего на вечер глядя? - обращаюсь к криво подстриженному старой ручной армейской машинкой, Рябе - парню лет двадцати пяти, с вечно настороженным лицом и отчего-то разными по величине и степени выпуклости глазами. Такая уж у него особенность - чем больше Ряба нервничает, тем явственнее у него сужается левый глаз и выкатывается правый, как пушка в галеоне. А коль уж он спорил о чем, так и вовсе одним глазом видеть начинал, и бровь одна вниз, а другая не на средину лба едва ли. Короче, кого как подернуло на нервной почве.

       - Салман, тут это, дело есть, - он стал напротив и заговорил почти шепотом. - По старому знакомству предложить решил. Мы тут вот о чем соображаем. Зима впереди, не хочется как в прошлом году, снег жрать. Решать чой-то надо. А?

       - Че за дело? - спрашиваю не особо заинтересованно, выпустив дым вниз.

       - Думаем ночью на "Урожай"* (*Название рынка в Виннице) наскочить. Не хочешь влиться в ряды каперов? - натянуто усмехнулся. - Благородное дело, хули.

       С какого тут хера благородство? - думаю, но вслух вопрос не задаю.

       Он сразу пошел ва-банк, и мы оба это понимали. Откажусь если, стану нежелательным свидетелем их планца. А, понимаете ли, это не бизнес-план открытия пельменной. Тут другие расклады, посвящать в которые посторонних в наше время... ну по меньшей мере рискованно. Мы же с ним не друзья, так, коллеги по цеху, как и другие десять-пятнадцать тысяч коллег по всей Виннице. А другой такой "коллега" запросто дубинкой тебе башку раскроит, подождав пока ты с "дела" вернешься. И ни один нерв на его роже не дрогнет. Ряба же отлично обо всем этом знает, мысленно все варианты просчитывает, по вытаращенному глазу вижу.

       - Взяток будет, гарантия. Вона Демьяныч, - подкупая меня дальше, кивнул Ряба на седого, - вчера разгружать помогал, мешков двадцать, говорит, селяне муки притаранили. - Седой из-за спины Рябы подтверждающе кивнул, вроде бы незаметно поправил прикладом упирающийся в подмышку обрез. - Я сам слыхал, два к одному на горючку менять будут. Или на рожок пятаков. Озверели вообще, Салман. Завтра барыжить начнут. А нам бы хоть по мешочку на рыло, уже было бы спокойнее, на зиму глядя.

       Подтянулся третий, с обритой наголо, как и у меня, башкой. Только брить он начал недавно - проплешину-то не спрячешь. Сразу заметно, опыта маловато и лезвия тупые. Вона борозды какие на черепушке оставил. Неумелый ежели, лучше ножницами стриги, а то занесешь хрень этими порезами - в больницу же