Убийство инженера Днепрова [Абрам Рувимович Палей] (fb2) читать постранично, страница - 2

явилась острая потребность отдохнуть от них. Всю эту зиму и начало весны до сегодняшнего дня я прожил отшельником не хуже Днепрова. Но я, кажется отвлекся в сторону…

— Нет, нет, продолжайте, — сказал следователь. — Рассказывайте все в том порядке, как, вам приходит на память. Мы потом выделим существенное, а сейчас меня интересует общая картина.

Следователь запнулся. Он было хотел сказать "картина преступления". Но чутье специалиста уже подсказало ему, что вряд ли, совершенное нынешним утром убийство можно назвать преступлением. Он сконфузился, замолчал и, чтобы скрыть смущение, низко наклонился над блокнотом и быстро зачертил в нем карандашом.

От Евгеньева не укрылось замешательство собеседника. По его лицу скользнула беглая улыбка. Затем, тронув пенснэ, он продолжал:

— Так вот… Днепров со мной разговаривал мало, по вечерам поздно засиживался над вычислениями и чертежами своего изобретения. Повидимому, оно было действительно очень важное — позже я убедился, что это так и есть — потому что, уходя, он запирал чертежи в несгораемую шкатулку и комнату также тщательно запирал на ключ.

Однажды вечером в мою дверь постучали, и в комнату вошел Днепров. Это само по себе было довольно необычно, и к тому же у него был возбужденный вид, что так не вязалось с его постоянной сухой замкнутостью. Он недолго пробыл у меня и несколькими намеками дал понять, что ему удалось довести до конца свое изобретение. Тогда, конечно, его волнение стало мне понятно. Я стал расспрашивать его о сущности изобретения. Он сказал, что ему удалось построить аппарат, посредством которого можно любой предмет выключить от силы тяготения. Потом он как бы спохватился, переменил тему разговора и скоро оставил меня.

В следующие дни он стал избегать меня, и у меня получилось впечатление, что он недоволен собой за вспышку откровенности, впрочем, очень неполной. Несколько раз я пробовал наводить разговор на его изобретение. Он решительно уклонялся, и, чтобы не быть навязчивым, я перестал говорить об этом.

Он же упорно работал, а однажды принес доски и что-то мастерил у себя в комнате.

Именно в это время у него стал бывать человек, который сыграл большую роль в этом деле.

— Кто такой? — вырвалось у следователя.

— Вы очень скоро узнаете. Этот человек являлся с чемоданчиком, и его пребывание у Днепрова всегда обставлялось какой-то таинственностью; так, например, когда он приходил, дверь комнаты Днепрова тотчас тщательно запиралась изнутри. Иногда Днепров уходил со своим новым знакомым и не возвращался домой ночевать. Но это меня тогда не беспокоило: мало ли куда может уйти одинокий мужчина.

Однажды вечером ко мне пришла в гости одна приятельница, и часов в 11 я вышел проводить ее. У ворот стоял прокатный автомобиль, и в него садились Днепров и его новый знакомый. Этот был со своим постоянным чемоданчиком, а у Днепрова в руках был какой-то очень большой сверток, и спутник одной рукой помогал нести его. Они уложили сверток на дно такси. Затем оба уселись, машина зарокотала, сорвалась с места и скрылась за углом.

Во всем этом не было ничего особенного. Но какой-то неуловимый, необ'яснимый оттенок таинственности был в этом черном одиноком автомобиле на безлюдной улице с низенькими домишками. Вернее всего, такое впечатление создалось у меня от того, что Днепров, неожиданно увидев меня выходящим из калитки, инстинктивно вздрогнул, отшатнулся и затем постарался замаскировать свой испуг деланным спокойствием, которое, однако, еще больше подчеркнуло его минутную растерянность.

— Ого! — перебил о восхищением следователь, — да в вас дремлет талант сыщика! Ну, а тот, второй, тоже испугался?

— Нет, он остался совершенно спокойным. Самообладание — самое необходимое качество его профессии.

— Вы интригуете меня. Да кто же он такой?

— Сейчас, я хочу рассказать по порядку. В ту ночь Днепров не ночевал дома, и с тех пор я стал обращать внимание на его поступки. Изредка он выходил по вечерам вместе со своим новым знакомым и в те дни не возвращался ночевать. Самое замечательное было то, что Днепров каждый раз брал с собой свой огромный сверток. Когда я несколько раз под разными предлогами входил в ею комнату, я видел этот сверток, аккуратно упакованный, в углу у печки. У меня было сильное искушение посмотреть, что в нем, но Днепров, уходя, никогда не забывал запереть свою комнату.

Когда он заметил, что я стал более внимателен к его действиям, чем был до тех пор, он принял некоторые меры предосторожности, которые еще больше укрепили мои подозрения. Так, он стал стараться незаметно уходить и приходить. Однажды мне удалось, установить, что он и его посетитель, который на этот раз пришел пешком (раньше он всегда приезжал в такси), вышли на Таганскую площадь и только там сели в автомобиль. С ними, конечно, был неизменный сверток, который они вдвоем тащили. Прежде, чем усесться, они несколько раз оглянулись. Я подумал: "Что за таинственность?" В ту ночь