Сага о Гильгамеше [Вадим Волобуев] (fb2) читать постранично, страница - 3

бултыхались чёрные от грязи и загара дети. Мужчин видно не было - они ушли в город либо пасли скот на пастбище. Земля здесь была непригодна для пахоты, поэтому немногочисленное население посёлков работало на храмы. В деревеньках стояли воинские заставы: выслав дозорных на насыпные холмы, они переговаривались друг с другом кострами, наблюдали степь. Орды диких сутиев, кочевавшие в окрестностях, частенько наведывались сюда, чтобы поживиться добром земледельцев. Пару раз они заявлялись целыми скопищами, загоняли урукцев в город, выжигали деревни. Гильгамеш спасался от них выкупом, раз в год встречаясь с предводителями сутийских племён, обговаривал условия мира. Иногда со степи налетал собакоголовый крылатый демон, приносящий чёрные тучи песка и пыли. Он кружился в бешеном вихре, заметал посевы, иссушал колодцы и исчезал, оставляя после себя раскалённые барханы и потрескавшуюся землю. Степь была неприветлива и враждебна. Даже горожане сторонились её, селясь в восточной части Урука. Западную они отвели под амбары, склады и прочие хозяйственные постройки.

       Гильгамеш скосил взгляд на величественный храм Инанны, белоснежной горой вздымавшийся над дворцом. Если забраться на его вершину, то можно было увидеть лазуритовые верхушки башен соседнего города Ура. Тамошний вождь Месанепадда, добрый знакомый Гильгамеша, тоже имел привычку сидеть на крыше своего дворца, размышляя о грядущем. Домогательства Акки тревожили его не меньше, чем урукского владыку. Гильгамеш доподлинно знал об этом от своих верных людей, коих он по примеру отца и деда засылал во все города черноголовых, чтобы быть готовым к нападению. Несомненно, упадок града Инанны был на руку соседям. Месанепадда давно уже выказывал недовольство тем, что люди из его страны переселяются во владения Гильгамеша. Но чрезмерное усиление Киша было ему невыгодно. Кто знает, не возьмётся ли Акка за Ур после того, как разделается с вождём Урука?

       Внук Солнца опять повернулся к востоку. Какая-то неприятная мысль кольнула его. "Не всё ли равно этим людям, кто правит ими: я или Акка? - думал он, взирая сверху на деловитую суету города. - Будет ли над ними власть Забабы или Инанны - им безразлично. Они будут так же пахать и сеять, ходить на охоту и ловить рыбу; так же трепетать перед сутиями и молить богов о дожде. Для них ничего не изменится. А богам - не всё ли равно? Им нужен урожай с наших земель, нужны жертвы, нужны воскурения. Акка даст им всё это без меня". Мысль эта болезненным нарывом вспухла в сознании, заставив Гильгамеша скривиться от душевной муки. Он воздел глаза к небу. Сияющая ладья Уту, достигнув зенита, переливалась ослепительным блеском. Благодетельный бог направлял её движение, готовясь низринуть вниз, в глубины подземного океана. Лик его, не замутнённый ни единым облаком, обжигал кожу, раскалял известняк, окутывал землю душным маревом. "Божественный дед мой, - воззвал к нему Гильгамеш. - Ужель ты тоже заодно с ними? Протяни мне руку помощи, дай знак своего расположения".

       Кто-то тронул его за плечо. Вождь резко обернулся и увидел свою мать. Плотно сжав бледные губы, она смотрела на него, полная настороженности и тревоги. Казалось, она пришла сюда, чтобы отчитать сына за какую-то провинность. Гильгамеш почувствовал это и сразу ожесточился.

       - Что сказали тебе старейшины, сын мой? - промолвила мать.

       - Они сказали, чтобы я не противился Акке и уступил ему, - хрипло ответил он, облизнув пересохшие губы.

       Глаза матери блеснули. Возле уголков губ обозначились гневные желваки. Обхватив ладонями свои локти, она спросила:

      -- Что же намерен ты делать?

       Вождь вскочил на ноги.

      -- Печень^[9] моя зовёт меня на битву. "Восстань за древнюю славу Урука", - говорит она мне. Но как могу я сражаться, когда нет никого, готового идти за мной? С кем выйду я на брань? Боги отвернулись от меня, старейшины колеблются, народ труслив и непостоянен. Как могу я воспламенить души тех, кому целость житниц дороже собственной свободы?

       Вероятно, ясноликий Уту, привлечённый разговором, слишком низко перегнулся через край своей ладьи, потому что лучи его вдруг опалили глаза Гильгамеша, заставив его отпрянуть и выставить вперёд ладони. Вождь попятился, прищурив веки. Кровь заклокотала в его жилах, уши наполнились нестерпимым звоном. Покачнувшись, он глубоко вздохнул и невольно вжал голову в плечи. Ему показалось, что Уту сейчас спалит его, оставив лишь горстку пепла на крыше. Но вдруг он понял, что причиной его потрясения был вовсе не бог. Собственная мать напугала его, вызвав к жизни полузабытые детские страхи. Лицо её побагровело, глаза расширились, рот превратился в узкую щель, сквозь которую доносился странный звук, напоминавший звериное рычание. Простая смертная, каковой она была всего мгновение назад, исчезла, а её место заняла Буйволица Нинсун, неистовая богиня, наделённая властью карать и миловать. Дрожа от