Комнаты для подглядывания [Том Корагессан Бойл] (fb2) читать постранично, страница - 4

мойки. Конечно, это была декорация, весь дом был декорацией, для этого все и затевалось: смотреть сквозь стены, как Супермен или Господь Бог. Я переключился на камеру номер два, и вдруг на экране появились плечи, женские плечи в чем-то сером и со светлым хвостиком волос прямо посреди экрана Затем плечи исчезли, появились вновь и быстро задвигались; опять стал виден светлый затылок, затем вдруг юное лицо в профиль – и тут я сделал первое маленькое открытие: она взбивала яйца. Юные сексуальные девочки из колледжа готовят на обед омлет, совсем, как я… Но нет, рядом возникла другая девушка, с короткими волосами, похожая на мальчика – не Саманта, точно, – в руках у нее была картонная коробка, и они принялись – что бы вы думали? – печь пирожные. Пирожные. Я едва не закричал, увидев эту простую и непередаваемую красоту.

В этот вечер – а он был долгим, вдвое длиннее, ибо мое время текло параллельно со временем в доме – я не выходил из «Кухни». Саманта появилась в двадцать минут седьмого, как раз когда блондинка (Трэйси) вынула пирожные из духовки, и через пять минут собрались все: четырнадцать рук порхали над горячей сковородкой, подносили пальцы ко рту, большие темные крошки оставались на губах, на футболках и обтягивающих топиках, сыпались на безукоризненно чистый кафель и на пол. Они наливали молоко, сок, чай со льдом, коку; садились в кресла и поднимались с них, оказывались у стойки, у холодильника, у мойки – и каждое их движение было открытием. Более того, они щебетали, хихикали, произносили тосты, переговаривались, живая мимика отражала поток неслышных слов. Что они говорили? О чем думали? Я уже начал сочинять их диалог («Слушай, не будь свиньей, оставь немного другим»; «Ну да, а кто, по-твоему, потрудился оторвать задницу от кресла, сходить в магазин и притащить все это?») – и таких ощущений не давал мне ни один роман, ни один фильм. Поймите, я видел девушек раньше, видел, как они разговаривают, наблюдал за ними, равно как и за мужчинами или детьми – но здесь было совсем другое. Это было ради меня. Мой личный театр. И Саманта, девушка, которая пришла ко мне в тесных туфлях на высоких каблуках, была здесь звездой.

На следующее утро я проснулся на рассвете и сразу сел за компьютер. Мне надо было побриться, причесаться, одеться, поесть, пописать; надо было работать над романом, пробежаться на университетском стадионе, оплатить счета, просмотреть газеты, проверить, не пора ли сменить масло в автомобиле. Земля вращалась. Люди просыпались, тревожились, готовились к новому дню. А я сидел в холодном темном доме, завернувшись в одеяло, и изучал «Комнаты для подглядывания».

Никого. Саманта и коротковолосая девушка (Джина) накануне убрали кухню, подмели крошки, сложили тарелки и стаканы в мойку, поставили сковороду отмокать, а потом обе сидели на кухне с книгами в руках, переворачивая страницы, делая пометки и кивая в такт неслышной музыке. Я рассматривал раковину в углу, персиковые полосы солнечного света за ней, тарелки на полке, серебристую микроволновку – и цвета казались мне не слишком естественными, – даже совсем неестественными. Словно в трансе, я осмотрел кухню, а затем без раздумий переключился на «Ванную наверху». Там было две камеры – в душе и в туалете, – и обе смотрели прямо в пустоту. Тогда я включил «Нижнюю ванную» и был вознагражден быстрым появлением одной из девушек – Синди, или нет, не Синди, – которая с каменным лицом вошла в комнату, задрала фланелевую ночнушку и тяжко плюхнулась на унитаз. Глаза ее были закрыты, она еще не совсем проснулась. Затем последовали сонные манипуляции с туалетной бумагой, небрежное споласкивание пальцев – и она ушла. Я включил спальни, все три одну за другой, и наконец нашел Саманту – в постели у дальней стены, под одеялом, которое чуть шевелилось от ее дыхания. Она свернулась калачиком, волосы разметались на подушке. Я глядел на нее, спящую, и сам не понимал, что чувствую; на нее сейчас мог пялиться любой ублюдок, садист, извращенец и онанист с тридцатью шестью долларами в кармане, но сейчас в этом не было никакой сексуальности. Она была далеко, очень далеко, и я смотрел на нее, как дух-покровитель; смотрел, пока она не перевернулась, и я не увидел тени на ее веках.

На работу я в тот день опоздал – по вторникам и четвергам я работаю днем, потом возвращаюсь в пять и опять заступаю на смену – но людей было мало, и никто ничего не заметил. Коротко об отеле: небольшое симпатичное здание в европейском стиле, торчащее на вершине самого высокого холма в округе, маленькие, но элегантные комнаты и вышколенный – или, по крайней мере, квалифицированный – персонал. Ресторан с претензией на трехзвездный статус, уютный бар и патио с видом на город и гавань – вид стоимостью десять миллионов. Постоянные посетители – жены сотрудников университета, богатые вдовы, начальники отделов и приглашенные лекторы – появляются не раньше часа, так что официантка прикрыла меня, палив два стакана совиньона и откупорив одну бутылку