Семейная старина [Григорий Петрович Данилевский] (fb2) читать постранично, страница - 2

въ гости въ его усадьбу. А между тѣмъ, зачастую слуги, носившіе при гостяхъ фраки, безъ гостей понедѣльно сидѣли на кашицѣ. Прабабушка не знала положенія дѣлъ Иванушки и умерла, считая его хорошимъ хозяиномъ. Дѣдушка утѣшилъ ее особенно тѣмъ, что лѣтъ за тридцать до ея кончины, въ видахъ, впрочемъ, размноженія дичи, засѣялъ сосной болѣе пятисотъ десятинъ сыпучихъ песковъ по берегу Донца, и весь этотъ боръ принялся и выросъ на удивленіе, за что дѣдушкѣ былъ пожалованъ орденъ Владиміра.

На такое чудо, исполненное крѣпостными работниками, съѣзжались смотрѣть многія важныя особы: губернаторъ, архіерей, профессора сосѣдняго университета, а потомъ и самъ графъ Аракчеевъ, по близости съ помѣстьемъ прабабушки также дѣлавшій чудеса, а именно: вводившей тогда между свободными изюмскими и чугуевскими слободскими казаками такъ называемый военныя поселенія. Прабабушка сама была не прочь еще въ недавнія времена подеспотствовать, причемъ Иванушка, съ вѣдома ея, ковалъ въ кандалы тѣхъ дѣвокъ и парней, которые на селѣ по ея выбору не желали въ обычные сроки вѣнчаться. Но она не удобрила ни графа Аракчеева, ни тѣхъ мѣръ, которыми онъ вводилъ близъ нея эти поселенія. «Пріѣхалъ онъ, машеръ, представьте», — передавала она по секрету мелкой сосѣдкѣ, ѣздившей къ ней по праздникамъ съ поклономъ: «пріѣхалъ, живодёръ, выстроилъ подъ Чугуевымъ цѣлую слободу, навалилъ розогъ, а въ сторонѣ велѣлъ, на всякій случай, припасти нѣсколько готовыхъ гробовъ и сталъ это сѣчь непокорныхъ. Одни сѣкутъ, а другіе своимъ тутъ же и могилы роютъ! Сѣкъ онъ этакъ мужиковъ, сѣкъ и бабъ. Одна бабёнка со страху-то, монъ-кёръ, вырвалась изъ-подъ розогъ, да въ безпамятствѣ къ гробамъ-то… А графъ и крикнулъ: не бойся, красавица, выбирай любой; какой хочешь дамъ на погребенiе! Этакой мужикъ, капральщина! Никакой тонкости! Такіе ли душегубы въ наши дни власть имѣли? Невѣжда-азіатъ! Хоть и графъ, да еще и Александровскій кавалеръ».

И когда графъ Аракчееву съ адъютантами и командирами новоиспеченныхъ южныхъ поселеній, нежданный и непрошенный, налетѣлъ въ тихій Пришибъ, помѣстье прабабушки, съ желаніемъ воочію осведомиться, какъ это одинъ человѣкъ могъ занять болѣе пятисотъ десятинъ сосною, прабабушка Анна Петровна, оказывая властямъ должный решпектъ, разрѣшила сыну Иванушкѣ показать и разсказать его сіятельству, царскому фавориту, все, что нужно; но не преминула перекреститься и плюнуть, увидѣвъ изъ окна опочивальни угловатую и грубую фигуру надутаго «азіата», вылѣзавшаго изъ высокой, запыленной поселенской брички, а при случаѣ даже дала ему и почувствовать немалую долю своего негодованія и пренебреженія.

Обѣдъ приготовили для графа на славу; порѣзали много откормленной живности; но лакеи не первому ему подносили кушанья. А когда графъ Аракчеевъ, сбившись въ хронологіи какого-то столичнаго придворнаго событія, о коемъ онъ повѣствовалъ предъ затянутыми до апоплексіи въ мундиры адъютантами, заспорилъ со старушкою насчетъ времени и, положивъ въ тарелку начатое стегно каплуна, спросилъ ее; «да позволь ужъ, мать-сударынька, узнать, какой же тебѣ годокъ?»— померкшіе глаза старушки сверкнули, она затрясла оборками чепца и бѣлыми, какъ мѣлъ, губами отвѣчала: «во-первыхъ, графъ, я тебѣ не мать и не сударынька, а статсъ-фрейлина моей покойной царицы, Екатерины Алексѣевны, и ты будь къ хозяйкамъ поделикатнѣе; а во-вторыхъ, этакія ужасти! въ наше время изрядные нравомъ кавалеры о годахъ дамъ не спрашивали…» Сказавъ это, прабабушка встала изъ-за стола, ни на кого не смотря, кивнула головой вправо и влѣво и, подавъ руку оторопѣлому Иванушкѣ, молча и съ достоинствомъ удалилась во-свояси.

Произошелъ величайшій переполохъ и замѣшательство. Графъ Аракчеевъ съ недоѣденнымъ кускомъ каплуна вскочилъ, не доискавшись хозяевъ, крикнулъ экипажъ и уѣхалъ въ Чугуевъ, гдѣ вновь въ окрестностяхъ посыпались шпицрутены и раздались плачъ и вой бабъ, дѣтей и стариковъ. И когда въ Петербургѣ, прослышавъ объ этомъ событіи, шутники друзья его опрашивали, что за исторія случилась съ нимъ въ гостяхъ у бѣдовой старушки на Украйнѣ, графъ Аракчеевъ ворчалъ и говорилъ: «да что, отцы мои! Какъ ей не быть предерзкой, коли самъ тамошній губернаторъ, ѣздивъ на ревизію по губерніи, засталъ, что у порога этой якобинки стоялъ на колѣняхъ, въ наказаніе за какой-то промахъ по хозяйству, ея пятидесятилѣтній сынъ, настоящій владѣлецъ имѣній, притомъ чиномъ лейбъгвардіи прапорщикъ и его величества кавалеръ!»

-

— Что это у васъ за перстенёкъ на рукѣ? — спрашивали иной разъ Анну Петровну любопытные внучата.

— Завѣтный перстенёкъ, дѣтушки, завѣтный! И съ нимъ связана цѣлая авантюра въ нашей фамиліи…

— Какая такая авантюра?

— Преотмѣнная! Фамилія наша, соколики мои, начинается съ первымъ заселеніемъ Донца и всей этой окольной степи…

— Разскажите, миленькая бабушка, разскажите, какъ заселились эти мѣста и что это за случай съ перстенькомъ?

Въ длинные осенніе и зимніе вечера, полулежа на постели