Первое поколение [Сергей Анатольевич Рублёв] (fb2) читать постранично, страница - 3

непотребное крошево из пластика — говорят, мода нынче такая, а по мне — срамота, насквозь просвечивает… В общем, улетел я оттуда, не солоно хлебавши. Ни дома, ни улицы… Садик там был — сам сажал. Вместо него площадка для шаробола… Плюнул и улетел. И не жалею.

Он умолк. Я не торопил — отхлебывая из пузырька, я наслаждался покоем и безопасностью. Нечасто удается эдак-то посидеть в хорошей компании. Меж суетой населенных миров и хищным оскалом пустоты начинаешь особенно ценить простые радости жизни.

— Была у меня одна мыслишка… — Мик в задумчивости повертел пузырек, поставил на стол. — Понимаешь, с такими деньгами наниматься куда-нибудь уже не тот интерес. А делать я больше ничего не умею, да, по правде сказать, и не хочу… И решил я устроить себе каникулы — поболтаться по космосу в свое удовольствие, посмотреть, не торопясь, на другие миры — когда еще такая возможность представится? Обычно ведь мечешься, высунув язык, как ищейка, выискивая заказанное — планету там или целое созвездие… Внес в Галактический контроль залог, получил свой кораблик — помнишь, «Черепашку»?

Еще бы! В нашем секторе это был самый быстроходный рейдер — Мик сам его и строил на верфи Брайана Эшби, и не пожалел затрат. Обычно разведчики рано или поздно выкупают свои суденышки, и поэтому стараются не брать слишком дорогие, но Мик здесь пошел против правил — посудинка у него была, что надо, с использованием последних достижений. Я как-то раз управлял ею в транспространстве ^[1]— пушинка! Мик поглядел на меня смеющимися глазами:

— Что, вспомнил? С этим корабликом я мог забраться куда как далеко… — в голосе его слышалась неподдельная нежность. После некоторой паузы, отданной, по видимому, воспоминаниям, он вновь заговорил:

— Пока я оформлял страховку да грузился, все думал, куда направиться. Тут как раз объявили плановый поиск — всех наших мобилизовали на разведку нового района. Ну и решил я попытать счастья — не из-за денег, скорее просто… Даже не знаю, как сказать — ну, хотелось взглянуть, что там… Планеты для полного освоения — дело стоящее, и жизнь на них обычно приятная для глаз — не какие-нибудь кристаллические уродцы, как на Веге, или прозрачные амебы величиной с танк, как на Сириусе… Я и сам тогда не догадывался, насколько был прав насчет этой жизни.

— Ты здорово изменился, — решился я подать реплику.

— Да? Ты находишь? — Мик слабо улыбнулся, качнул головой. — Наверное… Со стороны-то всегда виднее.

Я промолчал, ожидая продолжения. А в том, что оно последует, сомнений не возникало — уж коли Мик Дуниск решил облегчить душу, то лучшего слушателя, чем старый товарищ, ему не найти. И, действительно, раз настроившись на нужную волну, он не потерял пеленга — допив остаток коньяка, он удовлетворенно крякнул, уселся в кресле поудобнее и обвел глазами комнату.

— Вот смотрю я сейчас на эту каморку, и вспоминается мне рубка моей «Черепашки» — точно такая же крохотулька, только одному и поместиться… А по мне лучше места не найти — как вылетел в чистое пространство, да как врубил генератор, не поверишь — даже запел… Уж не помню, что, — он в смущении махнул рукой. — Да ты и сам знаешь, что я перед тобой распелся?

— Ты хорошо говоришь, — сказал я серьезно.

Не знаю, чего тут было больше — алкоголя или сентиментальности, но мне понравилась его ода свободному полету. Я и сам чувствовал примерно то же, когда после всех формальностей и суеты вырывался на трассу, высверливая пространство впереди себя рейсовым генератором — в такие минуты ощущаешь себя всесильным.

— Я специально попросил сектор, где звезд поменьше, — рассказывал между тем Мик, помогая себе обеими руками, — ведь не работать летел, а с сотнями-то запаришься. Да и ребятам надо дать заработать. Зато для меня каждая звезда — радость, а уж Солнце ^[2] — то просто праздник!

Он вдруг вне связи с предыдущими словами грустно покачал головой:

— Знаешь, я все думаю — ведь только тогда и жил настоящей жизнью, когда летал. Остальное — как сон…

Я налил ему в утешение еще капельку. У сна ведь тоже есть свои преимущества.

— Спасибо, Ригар, — растрогался Мик.

Наступал тот период пьянки, когда собеседники начинают со слезами каяться, бить себя в грудь и признаваться друг другу в разнообразных грехах. В этом отношении разведчики — сущие ангелы, и кроме обычных мелких прегрешений, вроде дебоша на отдаленном астероиде, сокрытия от бдительного ока закона каких-нибудь сувениров (вроде зеленого свиноящера с Денеба, однажды разгуливавшего по Селенополису) или контрабандной торговли с дикими планетами им не в чем признаться. И нет той неприятной, навязчивой откровенности, когда пытаются свои пакости переложить на чужие плечи.

— Да… Тогда я был свободен — летал, как пташка, никаких забот… — Мик мрачно уставился в полированную поверхность стола и некоторое время молчал. Потом лицо его посветлело:

— Это солнце я увидел на