Моя жизнь среди индейцев [Джеймс Уиллард Шульц] (fb2) читать постранично, страница - 3

своей симпатии и сочувствии к индейцам и осудить хищничество колонизаторов. «Я так же, как и индейцы, считаю, — пишет Шульц, — что белый человек — ужасный разрушитель. Он превращает покрытые травой прерии в бурые пустыни; леса исчезают перед ним и только почерневшие пни указывают, где некогда находился их зеленый прелестный приют. Да что, он даже иссушает реки и срывает горы. А с ним приходят преступление, голод и нужда, каких до него никогда не знали. Выгодно ли это? Справедливо ли, что множество людей должно расплачиваться за жадность немногочисленных пришельцев».

Шульц здесь правильно характеризует хищническое отношение колонизаторов к природе и к людям. Но он не понимает, что дело не в белом человеке и его цивилизации вообще, а в капиталистической системе хозяйства, которая не вечна. Поэтому взор Шульца обращен не вперед, а назад. Вспоминая жизнь индейцев до прихода колонизаторов, он пишет: «Увы, увы! Почему эта простая жизнь не могла продолжаться и дальше. Зачем железные дороги и мириады переселенцев наводнили эту чудесную страну и отняли у ее владельцев все, ради чего стоит жить? Они не знали ни забот, ни голода, не нуждались ни в чем. Из своего окна я слышу шум большого города и вижу бегущие мимо торопливые толпы. Сегодня резкая холодная погода, но большинство прохожих, и женщин и мужчин, легко одеты, лица у них худые, а в глазах светятся грустные мысли. У многих из них нет теплого крова для защиты от бури, многие не знают, где добыть пищу, хотя они рады были бы изо всех сил работать за пропитание. Они „прикованы к тачке“ и нет у них другой возможности освободиться, кроме смерти. И это называется Цивилизация! Я считаю, что она не дает ни удовлетворения, ни счастья. Только индейцы, жители прерий, в те далекие времена, о которых я пишу, знали полное довольство и счастье, а ведь в этом, как нам говорят, главная цель человека — быть свободным от нужды, беспокойства и забот. Цивилизация никогда не даст этого, разве что очень, очень немногим».

Так, непонимание законов общественного развития приводит Шульца к отрицанию цивилизации, к реакционной к утопической идее, «назад к природе, к предкам». Узость взглядов, оторванность от пролетариата и прогрессивной интеллигенции больших городов лишили Шульца возможности понять поступательный характер исторического процесса. Зло и несправедливости капиталистической цивилизации для автора неотделимы от цивилизации вообще, и он зовет к примитивной полупервобытной жизни, к отказу от культурных ценностей, созданных человечеством за много тысяч лет.

Шульц не видит будущего для индейцев и, в частности для черноногих. Он считает, что они обречены на неизбежное вымирание, и Шульц, всем своим творчеством протестуя против этого, все же не борется активно за права индейцев.

Шульц не смог понять социальной и политической природы угнетения индейцев в капиталистической Америке. Не видя выхода из создавшегося положения, он пытается спрятаться от трагедии народа, среди которого жил, за пологом своей палатки, укрыться в мирке личного счастья. В одном месте книги он пишет о себе и Нэтаки: «мы были молоды, любили друг друга; какое нам было дело до всего остального».

Взаимоотношения белых и индейцев, часто недружественные, Шульц наивно объясняет личными качествами того или иного человека. В действительности дело обстояло сложнее: в конце XIX века правительство США стремилось изолировать индейцев от белых, всячески препятствовало их сближению, всей своей колониалистской политикой порождало взаимную вражду. Индейцы, хотя и с интересом относились к культуре белых, но часто они не отделяли ее от того зла, которое щедро сеял американский капитализм. Именно поэтому среди индейцев в конце XIX начале XX века было широко распространено движение, звавшее к отказу от всего, что принесли с собой белые.

Шульц, живя среди индейцев, занимался торговлей. Правда, она была для него побочным, второстепенным занятием, но все же он не раз на протяжении своего повествования пытается оправдать обман индейцев и другие злоупотребления своих собратьев-купцов.

Следует сказать, что в какой-то мере Шульц приобщился и к примитивной племенной идеологии. Он нередко несправедливо отзывается о племенах, враждовавших с черноногими. И все-таки, несмотря на общественно-политическую ограниченность и непоследовательность Шульца, его книга «Моя жизнь среди индейцев» звучит суровым приговором капиталистической цивилизации, гимном в защиту индейцев.

Несколько слов о современном положении индейцев черноногих. Живут они сейчас в трех маленьких резервациях на юге провинции Альберта в Канаде. В одной резервации обитают собственно черноногие, или сиксики (1250 человек), в другой каина, или блад (2000 человек), в третьей пикуни (730 человек). Все они занимаются земледелием, скотоводством, а также батрачат у белых фермеров. Подавляющая масса черноногих, как и другие индейцы Канады и США, живет очень бедно. Немногих зажиточных индейцев канадская