cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
помочь?
– Да.
– Ладно, ты принят. Дело у нас небольшое. Я закупаю еду, одежду, одеяла, ну и все остальное в Австрии. Везу грузовиком сюда, в Загреб, заправляюсь, а потом еду в Боснию. База у нас в Травнике. Там тысячи беженцев.
– Годится, – сказал Рикки. – Свои расходы я буду оплачивать сам.
Слэк допил остатки кофе, прикончил коньяк.
– Поехали, малыш, – сказал он.
Грузовик оказался десятитонным немецким “ганомагом”, Рикки успел освоиться с ним еще по пути к границе. Сменяя друг друга за рулем, они добрались до Травника – на это ушло десять часов, так что на стоявшей на самой окраине города базе “Хлебов и рыб” они появились уже около полуночи.
Слэк бросил Рикки несколько одеял.
– Переночуешь в машине, – сказал он. – Завтра что-нибудь тебе подыщем.
Деятельность “Хлебов и рыб” и вправду особым размахом не отличалась. У организации имелся еще один грузовик, на котором до крайности немногословный швед собирался отправиться на север за очередными припасами; небольшой барак, обнесенный хилой изгородью; крошечная контора; сарай для хранения еще не распределенных съестных припасов и штат из трех боснийцев. Были также два джипа “тойота”, на которых и развозилась помощь. Слэк познакомил Рикки со всеми, а к полудню приискал для него жилье в городе, у вдовы-боснийки. Чтобы добираться оттуда до базы и обратно, Рикки купил велосипед, воспользовавшись наличными, которые хранились у него в поясе.
Пояс привлек внимание Джона Слэка.
– Если не секрет, сколько у тебя там?
– Тысяча долларов, – ответил Рикки. – На случай чрезвычайных обстоятельств.
– Ты ими особенно не размахивай, а то как раз в такие обстоятельства и попадешь. Здешние ребята на эти деньги смогут целое лето отдыхать.
Рикки пообещал держаться скромно.
Почтовой службы, как он вскоре обнаружил, в Травнике попросту не существовало. Джон Слэк сказал ему, что любой водитель, направляющийся в Хорватию или Австрию, сможет отправить оттуда его письма и открытки. Рикки быстро нацарапал на почтовой карточке несколько слов, и швед повез ее на север. Мать Рикки получила открытку неделю спустя.
Травник был некогда процветающим городом, в котором мирно жили сербы, хорваты и боснийские мусульмане. Об этом напоминали теперь лишь уцелевшие храмы: католический собор депортированных хорватов, православный – также депортированных сербов и с десяток мечетей. Мусульмане с недавних пор одни теперь и именовались боснийцами.
С началом гражданской войны триэтническая община, в полной гармонии существовавшая многие годы, развалилась. По мере того как по стране один за другим прокатывались погромы, всякое доверие между представителями разных национальностей полностью испарилось. Сербы ушли на север, к нависавшей над Травником горной гряде Влашич и дальше, в Баня-Луку. Хорватам также пришлось уйти, большая их часть обосновалась в пятнадцати километрах от Травника в городе Витез. Так образовались три моноэтнических оплота, в которые стекались беженцы соответствующих национальностей.
Когда Рикки оказался в Травнике, город подвергался безжалостным артиллерийским обстрелам с сербских позиций в горах. Лишенные доступа к окружающей город сельской местности, а стало быть, и к источникам продовольствия, беженцы, число которых втрое превышало местное население, могли выжить только за счет помощи со стороны. Вот тут-то и требовалась помощь “Хлебов и рыб” и десятка других обосновавшихся в городе неправительственных организаций.
Два больших джипа, вмещавшие до четверти тонны груза каждый, развозили его по дальним селам и деревушкам, которые нуждались в нем больше, чем Травник. Рикки с радостью согласился сесть за руль одного из них и доставлять мешки с едой в горы на юге.
Рикки был счастлив. Он занимался тем, ради чего приехал сюда. Его трогала благодарность, с какой крестьяне отдаленной деревни, уже пять дней не видевшие еды, и их большеглазые дети принимали мешки с пшеном, порошковым молоком и суповыми концентратами. Он не мог произнести ни слова на сербскохорватском, общем для всей Югославии языке, ни на его боснийском диалекте и ничего не понимал в местной географии. Поэтому Джон Слэк назначил в напарники Рикки одного из местных боснийских сотрудников миссии, молодого парня по имени Фадил Сулейман. Он довольно сносно говорил на выученном в школе английском и исполнял при Рикки обязанности гида, переводчика и штурмана.
За четыре недели апреля и две мая Рикки отправил родителям шесть писем и открыток.
В начале третьей недели мая он остался на базе за главного. У Ларса, так звали шведа, на горной дороге Хорватии отказал двигатель. Джон Слэк взял один из джипов и отправился ему на помощь.
Тут-то Фадил Сулейман и обратился к Рикки с просьбой.
Как и тысячам других обитателей Травника, Фадилу пришлось покинуть свой дом. Он объяснил, что семья его жила на ферме, стоявшей на склоне гряды Влашич. Ему отчаянно хотелось узнать, осталось ли хоть что-нибудь от этой фермы. Короче говоря,
Последние комментарии
30 минут 17 секунд назад
2 часов 3 минут назад
5 часов 56 минут назад
6 часов 40 секунд назад
11 часов 21 минут назад
1 день 22 часов назад