Плащ душегуба [Крис Эллиот] (fb2) читать постранично, страница - 2

детективными навыками я не обладал, но это не важно. У меня и актерских данных никаких нет, но я же сделал карьеру в шоу-бизнесе. Так что я немедленно приступил к сбору материалов, поиску экспертов, сравнению данных и опросу свидетелей. (На самом деле был только один живой свидетель, уцелевший с 1882 года, скандально известный диджей Дон Имус,^[4] который во время нашего разговора уплетал арахисовое масло; из него мне удалось выжать лишь ерническое замечание в адрес Тедди Рузвельта, который, похоже, увел у него девчонку в старших классах.) Но в результате, дорогой читатель, я нашел убедительное, стопудовое решение загадки Крушителя – и все лишь для того, чтобы оказаться в своем нынешнем положении.

Видите ли, в поисках истины я раскрыл кое-что настолько умопомрачительное и подрывающее устои, настолько офигенно улетное, что теперь, излагая все это вам, я должен предпринимать серьезные меры предосторожности. Тут уже не просто история Веселого Джека Крушителя, а тайна с далеко идущими последствиями.

Поймите также, что и самого меня затянули эти события, так что я подвергаюсь теперь нешуточной опасности. Я – это я и есть, автор, Крис Эллиот, а не один из тех вымышленных рассказчиков, которые подразумеваются в книгах под словом «Я». Так вот, мне, вероятно, не суждено выбраться из этой передряги, сохранив любимый организм целым и невредимым. Я пишу свои записки не в роскошных апартаментах «Дакоты» на Западной улице Центрального парка, а в куда менее привлекательной части города, в тайном опиумном притоне, где я, за охапку соломы в подвале, драю полы после поножовщин.

Надеюсь, что моя рукопись попадет к кому-нибудь, у кого достанет сил мне помочь. Но последнее время я прихожу к выводу, что, наверное, придется сдаться. Буду влачить существование, обыскивая в поисках мелочи окоченевшие тела, которые мы каждое утро вытаскиваем на угол, к мусоровозу. Когда ты, дорогой читатель, доберешься до последней страницы моего труда, все прояснится. Опасная разгадка откроется тебе вместе с самой неожиданной загогулиной сюжета, и будет она столь невероятной, что встряхнет самые устои религии, политики и нью-йоркской недвижимости.

Одно не вызывает сомнений. Ныне я пишу эту книгу не только ради денег. Я пишу ее, чтобы спасти свою жизнь. Ну и чтобы каких-то деньжат заработать, конечно, тоже.

Глава 1 В которой некая девица оказывается в сомнительном положении

25 августа 1882 года, 9 часов вечера

Лето в Нью-Йорк Сити выдалось особенно знойным, самое жаркое лето из когда-либо описанных (и не сочтите совпадением, что это было вообще первое лето, которое потрудились описать). Судя по всему, тот вечер обещал быть всего лишь еще одним в долгой череде дней мертвого сезона, пахнущих словно кусок расплывшегося сыра бри, поданного на ломте заплесневелой французской булки и залитого кружкой нагревшегося Кламато. День лениво и мучительно медленно переплавлялся в следующий с изматывающей монотонностью. Горячий юго-западный ветер, насвистывая, пробирался сквозь исторически точные узкие улицы, мощенные грубым булыжником и залитые газовым светом; он резвился на Пятой авеню, поджаривая и превращая в жесткий хрупкий пергамент листья манговых и банановых деревьев, выстроившихся вдоль фешенебельного бульвара. Словом, лето 1882 года было почти таким же скучным, как этот первый абзац, и я благодарен вам за терпение.

На Тридцать третьей улице солнце перевалило через выстроенный из стали и бетона новехонький «утюг» Флэтайрон Билдинг, прозванный так за новаторскую форму, а также в честь своего безумного архитектора Хосе Эммануэля Флитаррона. В 1882 году это здание было самым высоким на Манхэттене, хотя через год оно покажется кукольным домиком в сравнении со зданием «Пан Американ», строительство которого уже шло полным ходом. Улица была усеяна бумажными ленточками, конфетти, растерзанными воздушными шарами и брошенными деревянными протезами. Обезумевшие уборщики носились взад-вперед, задрав головы и размахивая руками: они старались поймать кружащиеся в воздухе перышки, порхавшие подобно маленьким привидениям и упорно не желавшие оказываться в пределах досягаемости. Перышки остались от ежегодного парада Ряженых, который закончился всего лишь час назад. Двое уборщиков нечаянно врезались друг в друга, и завязалась ужасная потасовка.

А кварталом восточнее, в неприметном кирпичном особняке, убийца расставлял последние точки в письме, адресованном в «Вечерние новости». Он лизнул марку, которую выпустили в память казни на электрическом стуле Гигантского Слона Джамбо, с триумфом проведенной Томасом Эдисоном, запечатал конверт восковой печатью с изображением скрещенных костей и черепа в шляпе-котелке, а затем положил послание на стопку такой же издевательской корреспонденции, предназначенной к отправке. Облачившись в черное пальто и цилиндр, убийца прихватил портплед из грубой ткани, в котором таскал свои