Дар кариатид [Вероника Тутенко] (fb2) читать постранично, страница - 149

мать с маленькой сестрой где-то под Курском, а отец пропал на фронте без вести.

«Мы бы почувствовали, наверное, если бы что-то случилось», — успокаивала Нина себя и подругу, а измученное кошмарами войны воображение со всей страстью, на какое было способно, рисовало красивейший город с лесным именем Эльба.

— Ну что, приехали? — весело подмигнул щуплый черноволосый солдат девчонкам.

Машина, рыча, остановилась и вмиг опустела.

Девчонок легко подхватили чьи-то сильные руки, много рук. И вот они обе уже стоят, смеющиеся, на траве, а вокруг много-много людей, и вдали плещется, сверкает солнечными бликами река.

— Куда это мы приехали? — окинула Нина растерянным от удивления взглядом поляну. — На Одер?

Слова «Германия» и «река» теперь сливались для нее в короткое «Одер».

— Эльба! — щербато улыбнулся тот же черноволосый солдатик и затерялся в толпе.

Эльба… Это слово ни о чем не говорило Нине, но одно было очевидно, здесь на берегу реки происходило что-то очень радостное и важное. Как будто самые счастливые люди со всей земли собрались на пикник почему-то именно здесь, на берегу этой реки с загадочным именем, в котором слышится и ветер, и эхо…

«На Эльбу, на Эльбу», — разнесли ветер и эхо по всей земле. Ветер победы. Эхо победы.

Солдаты спешили, боясь опоздать на всемирный пикник.

Здесь не было, пожалуй, разве что эскимосов и индейцев, ито этого нельзя было сказать наверняка.

Немного испуганно Нина осматривала счастливых пирующих людей.

Победители праздновали Мир. Конец самой страшной войны в истории человечества. Самая страшная война день за днем утекает в историю, и новой войны уже не будет никогда. Ведь есть победители, и будут их дети и внуки, и правнуки…

Девушки нерешительно остановились на краю поляны.

Люди сидели прямо на траве. Победители пили, пели, обнимались, радовались друг другу, как родным. Некоторые перемещались от одной группе к другой.

— Ты не знаешь, что здесь происходит? — шепнула Манечка Нине.

— Победа, — растерянная, счастливая, пробормотала она в ответ. — Теперь и здесь Победа…

Нина не находила слов, чтобы выплеснуть радость. Беспричинную. Выстраданную, а потому дорогую вдвойне.

— Всё перемешалось, — бормотала она, совершенно счастливая и от яркого солнца, и от веселого журчания реки, и от многоголосного, многоязыкового гула на поляне. — Все перемешались. Как фрукты в компоте!

Девушка засмеялась над собственной неуклюжей и в то же время очень верной фразой. Переглянулась с подружкой. Та тоже засмеялась и весело подтвердила.

— Точно! Как фрукты!

Совсем рядом, в тени толстенного раскидистого дуба, белозубо улыбались те самые загадочные люди из «американская армия», о которой рассказывала Стефа, и которых не встретишь ни на Смоленщине, ни в Казани. Разве что увидишь на экране в кино. И вот они здесь, на поляне, смеются, и никто не удивляется, как шоколадно блестит на солнце их темная кожа.

Один из них поймал удивленный взгляд Нины и захохотал во все тридцать два крепкие, как у молодого коня, зуба.

Нина опустила глаза. Наверняка, чернокожий солдат заметил ее любопытный взгляд.

— Ple-ease! — протянул девушкам два больших, как яблоки, шоколадных шара сидевший в тени дуба светлокожий голубоглазый американец, но с такой же широкой улыбкой, как у темнокожего соседа.

— Спасибо, — улыбнулась Нина.

— Спасибо, — точно с такой же виноватой интонацией в голосе поблагодарила и Манечка. Видимо, у них под Курском тоже не расхаживают по улицам темнокожие американцы. — А что это?

— What is it? — весело переспросил такой же широкоплечий и тоже светловолосый американец в черном. — This is our little present for all our friends too this greet day!

— Russia? — вскинул на девушек темно карие с голубоватыми белками глаза другой чернокожий американский солдат.

— Да, — заулыбались, закивали девушки.

— Мадмуазель, садитесь, sill va plant, — подвинулся, освобождая место за брезентовой скатертью на траве солдат в желтой беретке.

Сидящие рядом весело потеснились.

Осторожно, предвкушая удовольствие, Нина откусила макушку шоколадного яйца. В нем оказалась тягучая жидкость с резковато-сладковатым запахом.

— Вино? — удивилась Нина.

— No, — блеснул солдат в улыбке белоснежными зубами.

— Russia. America, — подхватил другой солдат, такой же темнокожий в светло-желтой форме, как тот, который угостил девушек. — We are friends. We победили фашизм, and now we are drink for victory!

Отхлебнул из фляжки, обтянутой безнадежно засаленным материалом, мгновенно захмелел и протянул напиток Манечке.

— Что это? — испуганно заглянула девушка в веселые, замутненные алкоголем глаза.

— Не бойся. Это шнапс, — подбадривающее кивнул американец.

Манечка осторожно поднесла фляжку к носу, отважилась, сделала глоток и тут же под дружный хохот зашлась кашлем.

— Как наш самогон, — сморщилась Манечка и вернула шнапс американцу, потянулась за сухариком.

Другой американец,