Ночь без права сна [Златослава Борисовна Каменкович] (fb2) читать постранично, страница - 89
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Одиссей и Гнат Мартынчук догнали Ярослава Калиновского в нескольких шагах от его виллы. — Не зажигайте света, — предостерег Одиссей. — В комнате служанки почему-то темно. Видимо, мама одна в доме… — Мы не напугаем ее своим вторжением? — забеспокоился Одиссей. — Постойте здесь, — впустив в холл своих спутников, сказал Ярослав, — я предупрежу маму… Лампа с широким зеленым абажуром на бронзовой подставке мягко освещала комнату, где лежала Анна. — Ты не спишь, мамочка? Пани Мили нет? — Она поехала за доктором. Мне плохо, сынок… Ярослав знал, что мать не любит жаловаться на свое здоровье. Но раз она так сказала, значит… Он старается казаться спокойным. — Я с тобой, мамочка… — чуть срывающимся голосом поспешил успокоить он, опускаясь на колени и нежно целуя мать. — Ты прости меня… В холле ждут рабочие, им надо передать деньги, о которых я тебе говорил. Через несколько минут вернусь и уже все время буду возле тебя. Анна слышит, как люди молча поднялись по скрипучей деревянной лестнице, молча вошли в комнату сына рядом с ее комнатой. Превозмогая боль в сердце, затаив дыхание, она невольно прислушивается к голосу, который почему-то заставляет ее замирать от какого-то смутного воспоминания. — Друже Ярослав, прокламацию дайте мне. Надо готовиться к худшему. Уверен — начнутся обыски. У вас ничего не должны найти. Постараемся отпечатать не во Львове. Голос умолк. Теперь говорил сын: — В саквояже не только крупные ассигнации. Здесь еще пять тысяч золотых монет в двадцать крон. Так будет удобнее раздавать бастующим рабочим. — Большое вам спасибо. Теперь забастовщики будут чувствовать себя увереннее — им не угрожает смерть от голода. И штрейкбрехеров не позволим набирать! — Друг мой, а вы с мамой посоветовались? — снова прозвучал этот голос. И чем больше Анна вслушивается, тем меньше доходит до ее сознания смысл слов. Она поглощена чисто звуковым восприятием: тембр, интонация, проникновенность… — Пока еще никто не знает, какой взнос поступил в рабочую кассу. И все же тебе, Гнат, сейчас нельзя ни домой, ни к отцу… Очень возможно, что там уже засада полицейских. — Друже Кузьма, у меня есть где укрыться. И вы туда пойдете со мной. — Дайте я вас на прощание расцелую как сына, дорогой мой Ярослав… Анна пыталась броситься в комнату сына, но ноги не повиновались. Хотела крикнуть, позвать, но звук, полный горького отчаяния, был лишь чуть слышным стоном. Это был какой-то лихорадочный сон наяву. А за дверью уже стихли шаги. И тогда, слабыми руками держась за край рояля, натыкаясь на какие-то предметы, прорываясь сквозь огненные круги перед глазами, она вырвалась в коридор и упала… Проводив через черный ход Одиссея и Мартынчука, Ярослав бегом поднялся наверх и тут увидел распростертую на полу мать. Замирая от страха, поставил лампу на пол, осторожно осмотрел голову матери (не разбилась ли? Слава богу — нет) и, подняв мать на руки, бережно понес в комнату. Осторожно опустил на кровать. — Мамочка! Пугаясь молчания и неподвижности матери, Ярослав тихо заплакал. Из тягостного оцепенения его вывел неожиданный резкий звонок. — Доктор! — Ярослав бросился по лестнице вниз. — Именем закона! — послышалось за дверью. В дом буквально ворвались пять полицейских.
Последние комментарии
16 часов 50 минут назад
23 часов 12 минут назад
23 часов 20 минут назад
23 часов 48 минут назад
23 часов 52 минут назад
23 часов 53 минут назад