Ночная смена [Анатолий Тихонович Гладилин] (fb2) читать постранично, страница - 2

Разговаривая, Воробьев смотрел одним глазом или становился вполоборота.

— Что? Машин на ночную смену пришел?

— Да.

«Чтоб ты подох, куда же еще?..»

— Мороз будет ночью, Машин.

— Будет.

«Между прочим, раз мороз, то останови прибор. Может ленту порвать. Но ведь нам отдуваться…»

— Но ты смотри, Машин: мне говорят, ты не очень… Не отлынивай!

— Стараемся.

«Иди сам и покопай под бункером».

— Ладно, ребята, счастливенько работать, я еще приду.

«Сломай себе шею».

Алешка, высокий кудрявый парень, стоял и улыбался. Улыбался он постоянно — даже выбрасывая грунт из-под бункера. Сначала Машин принимал его за идиота, потом понял Алешку и стал завидовать.

Алешка был родом из Магадана, сбежал от родителей на трассу, оттуда по комсомольской путевке — на Чукотку. В его восемнадцать лет все было интересно и просто.

— Стояли?

Алешка расплылся еще шире:

— Чуть скруббер не полетел. Всю смену возились. Мыли полчаса. Да насос вырубает, это ты сам увидишь. Плащ дать?

Многолетний опыт Машина подсказывал, что от теплой одежды еще никто не умирал.

* * *

Управление промприбора было страшно сложным. Целых восемь кнопок плюс рычаг для отключения разом всей системы и звонок. Кнопки включались сразу, после чего рабочий на «головке» (именуемый довольно звучно — оператор) превращался в своего рода пожарника: наблюдал с вышки, все ли в порядке, загорал и философствовал.

Развлечение было лишь одно: сбрасывать огромные камни, попадавшие на ленту транспортера. Завидев кряжистый двух-трехпудовый кусочек, осевший верхом на ленте, Машин трогательно готовился к встрече: разминался, натягивал рукавицы, высчитывал расстояние. Он встречал камень крепким объятием, рывком отрывал его от движущейся ленты, подымал на грудь, делал шаг. На этом нежности кончались, и камень летел с десятиметровой высоты к таким же неудачливым увальням.

По науке и по технике безопасности требовалось остановить ленту. Но ребята плюнули бы ему в глаза. Каждая остановка — меньше золота и меньше плана.

Впрочем, если булыжник не был очень громоздким — не мог забить вход в скруббер, — даже рекомендовалось его пропустить, ибо он нес на себе золотоносный грунт.

В этих случаях Машин желал счастливого пути и иногда даже придумывал ему биографию.

Лежал себе спокойно булыжник всего миллион лет, вдруг его сорвали с насиженного места и поволокли. Если он по характеру осторожный, то постарается соскользнуть с ножа бульдозера. Но любопытный камень пускается на поиски приключений и попадает в бункер. Очутившись в бункере, уже дело чести — прорваться на ленту транспортера. Камень ворочается на столе, подминает под себя маленькие камешки — и, наконец, он на ленте. Гордо подымается, осматривает местность. Ура! Как мы высоко! Но тут он попадает в скруббер.

Туда лучше не попадать. Скруббер крутит его раз пятьдесят, сдирает с него кожу, дергает его за бока железными пальцами, камнями. Струи воды хлещут прямо в глотку. За весь миллион лет искатель приключений не видал такого ужаса. Разве что вспоминался старый сон: вулкан, лава, образование Чукотки.

Наконец, обезумевший, избитый, камень летит вниз на стакерную ленту. На него еще некоторое время валится град камней. Они бьют безбожно по самым любимым мозолям. Но вот лента подымает его метров на десять и скидывает в отвал. Его скоро засыплют, и он сможет спокойно еще миллион лет вспоминать пережитое.

Золотоносный песок из скруббера поступает в колоду, а галька в самородкоуловитель.

Машин смотрит на колоды. Там расхаживает Витя Падун. В руках у него железная палка. Называется она одним нецензурным словом, плюс каждый прибавляет в зависимости от способности всевозможные суффиксы и приставки.

В основном надо работать у шлюза самородкоуловителя, чтоб не забуторивало. Когда Машин стоял на шлюзах, у него с ними были очень сложные отношения. Как только он начинал зевать, поток пучился и полз на боковую. А Витьке сейчас спокойно — знай прогуливается.

Вода из самородкоуловителя поступала в трубу. Хвост у этой трубы серебряный, переливающийся веером. А само золото идет мутным, грязным потоком по двум широким колодам. Золото и эффеля оседают в железных рамах и на резине, а вода — дальше, в особую трубу. У этой «золотой» трубы хвост грязный и рваный.

Только чего-то хвосты у труб поджались. Интересно, чего бы это такое случилось? Что? Чего это орет Витька?

Вода!!!

Но рядом уже Максимов. Он отключает разом всю систему. Останавливаются ленты, бункер. Сразу тихо. Теперь Максимов поворачивается к Машину, в глазах его ненависть. Вход в бункер завален камнями и грунтом. Далеко внизу, под бункером, зеленая лужа золотоносного песка. Максимов раскрывает рот.

* * *

Он взглянул на часы и не поверил. Только одиннадцать часов. Прошло всего два часа!

Все было выключено. Игорь и Витя возились с каким-то мотором. Перед тем как выключить, Машину опять попало. Дескать,