В целом средненько, я бы даже сказал скучная жвачка. ГГ отпрыск изгнанной мамки-целицельницы, у которого осталось куча влиятельных дедушек бабушек из великих семей. И вот он там и крутится вертится - зарабатывает себе репу среди дворянства. Особого негатива к нему нет. Сюжет логичен, мир проработан, герои выглядят живыми. Но тем не менее скучненько как то. Из 10 я бы поставил 5 баллов и рекомендовал почитать что то более энергичное.
Прочитал первую книгу и часть второй. Скукота, для меня ничего интересно. 90% текста - разбор интриг, написанных по детски. ГГ практически ничему не учится и непонятно, что хочет, так как вовсе не человек, а высший демон, всё что надо достаёт по "щучьему велению". Я лично вообще не понимаю, зачем высшему демону нужны люди и зачем им открывать свои тайны. Живётся ему лучше в нечеловеческом мире. С этой точки зрения весь сюжет - туповат от
подробнее ...
начала до конца, так как ГГ стремится всеми силами, что бы ему прищемили яйца и посадили в клетку. Глупостей в книге тоже выше крыши, так как писать не о чем. Например ГГ продаёт плохенький меч демонов, но который якобы лучше на порядок мечей людей, так как им можно убить демона и тут же не в первый раз покупает меч людей. Спрашивается на хрена ему нужны железки, не могущие убить демонов? Тут же рассказывается, что поисковики собирают демонический метал, так как из него можно изготовить оружие против демонов. Однако почему то самый сильный поисковый отряд вооружён простым железом, который в поединке с полудеманом не может поцарапать противника. В общем автор пишет полную чушь, лишь бы что ли бо писать, не заботясь о смысле написанного. Сплошная лапша и противоречия уже написанному.
Дувакиным (1909 — 1982)…
По материалам архивов Михаила Ларионова и Глеба Струве Е. Степанов и А. Устинов подготовили великолепную публикацию “Николай Гумилев. Встречи в Париже в 1917 — 1918 годах”. Кажется, такого количества портретов Гумилева — кряду — не публиковалось ни разу. И то: изрядная часть — из иностранных архивов. Опубликованная впервые сегодняшняя фотография офицерских погон Н. С. Гумилева (архив Гуверовского института) впечатляет особо. Сильнейшей публикацией номера назову и подготовленные М. А. Рашковской дневниковые записи (“Олонецкие записки”) 1917 года Сергея Николаевича Дурылина (1886 — 1954), хранящиеся в РГАЛИ. Помимо прочего — страшного и светлого — здесь помещено его поразительноедуховноеписьмо о воспитании детей. “…И вот к чему я пришел ценою многих ошибок и грубых заблуждений, ценою отмены многого, во что я прежде верил как в самоочевидную истину”.Художественным приложением к номеру (закатано в тот же упаковочный целлофан) неожиданно стала фантасмагорическая, “насквозь цитатная” пьеса У. Диванова “Ревизия” (“по пьесе Гоголя комедия сборная в двух действиях с эпилогом или без”). Завершающее список действующих лиц — обозначение места действия или времени (ну, как бывает — “Осень”, “Гостиная в усадьбе” и т. п.), тут — “СТЫД”. Судя по копирайтам, автор текста — Дмитрий Константинович Иванов, который трудится в “НН” с незапамятных времен.Мария Нащокина. Георг Куфальт. “Гений места” русских парков Серебряного века. — “Русская усадьба” (сборник Общества изучения русской усадьбы), Санкт-Петербург, 2011, вып. 16 (32) [альманах выпущен при содействии журнала “Наше наследие”].Статья доктора искусствоведения, члена-корреспондента РААСН, заместителя председателя Общества изучения русской усадьбы и научного редактора-составителя настоящего альманаха — по сути, первый опыт создания на русском языке полной творческой биографии и аналитического обзора наиболее важных сочинений забытого, носамого крупноголандшафтного архитектора России конца XIX — начала XX века (до начала Первой мировой войны Г. К. был директором рижских садов и парков), который создал модель парков отдыха с аттракционами и спортплощадками, вложился в Александровский сад на Исаакиевской площади и в сад-цветник у Зимнего дворца. Германофобия 1910-х выместила Куфальда в Германию, где он и умер в 1938-м. Вослед исследованию публикуется предсмертная работа Г. К. “Немецкие садовники в царской России” (пер. А. В. Вознесенского): “Мы, немецкие садовники, все, кто в довоенное время жил и трудился в России, с благодарностью и грустью вспоминаем прекрасные, богатые трудами времена в этой огромной замечательной стране, ставшей для нас второй родиной и предоставившей нам столь богатые возможности для благодарной деятельности во всех ее областях”.Руслан Поддубцев.Русская трилогия. — “Православное книжное обозрение”, 2012, № 2 (015)<http://www.izdatsovet.ru>.О легендарном, наиболее полном по составу издании “Черная книга. Трилогия московского человека” “стилистического говоруна” Геннадия Русского (Генриха Гунькина), выпущенном недавно столичной “Никеей”. Сочинение ходило в свое время в самиздате, часть его публиковалась и в “Посеве”. Это сказ, “побывальщина”, без которой, как справедливо говорит здесь редактор издания Егор Агафонов, невозможно рассуждать о полноте неподцензурной российской прозы 60 — 70-х годов. Читать ее нелегко: автор то ёрничает, то торжествует; художник Александр Смирнов не зря объединил в своих иллюстрациях графический формализм 1920-х — с лубком.В рубрике “Презентация” о книге Геннадия Русского говорят священники, музееведы, искусствоведы, этнографы. В обсуждении участвует и вдова писателя и ученого Лидия Иовлева. Добавим, что Генрих Павлович (под именем Генриха Гунна) отдал немало сил изучению культуры, истории и природы русского Севера, в Каргополе есть даже библиотека имени Генриха Гунна.В номере также сообщается о выходе книги “Дневниковые записи митрополита Иоанна (Снычева)”: “Можно предположить, что составители поставили себе задачу дать читателям наиболее близкий к реальности, избавленный от позднейших кривотолков образ митрополита Петербургского и Ладожского Иоанна”.Геза Сёч. Лимпопо, или Дневник барышни-страусихи. Перевод с венгерского и вступление Вячеслава Середы. Иллюстрации Тибора Эдеда. — “Иностранная литература”, 2012, № 3.В оригинальном издании автор романа, занимающего две трети этого номера журнала, отнесен в подзаголовок: “На языкhomo sapiensперевел, обработал и подготовил к печати Геза Сёч”. Во вступлении читателя просят никак не связывать сочинение трансильванца о тяге жителей страусиной фермы к побегу и полету — с политикой (Сёч был активным участником сопротивления режиму Чаушеску, выдворялся из страны, куда нынче вернулся). При этом здесь вспоминают и Оруэлла, и Баха, и Пелевина.
Последние комментарии
5 часов 17 минут назад
5 часов 31 минут назад
6 часов 39 минут назад
17 часов 57 минут назад
18 часов 14 минут назад
18 часов 39 минут назад