Чудесные дни [Юрий Михайлович Лукшиц] (fb2) читать постранично, страница - 2

Московия падёт со временем. Даю вам слово.

В трубке затрещало. Спокойный голос уступил место угрожающим ноткам.

— Твоё слово для нас ничего не значит. Тебе дали указание: «уничтожить русских». Раз и навсегда. Стереть с лица планеты эту нацию. Услуга в обмен на услугу.

— Но, как новый Гетман, я не могу сказать народу немедленно согласиться на войну с таким сильным соперником. Да и... — запнулся диктатор. — ... Нам нужно подготовиться. А мы только начали готовить планы по военному удару, расчленению русской территории и её оккупации, — кадык Григорьева нервно дернулся.

Несколько секунд в телефоне слышалось молчание. Лишь только странный писк изредка нарушал его, который заставлял жмуриться Юрия от странного ощущения, что за ним следят.

— Гетман, я чувствую волнение. И учащённые стуки твоего сердца. А твои мысли мечутся быстро, как блохи уличного кота. И это позволяет мне сделать вывод, что ты лжёшь.

— Я...

— Не нужно с нами играть, — глухо произнесли на том конце. — Твоя никчёмная душа никогда не сможет осознать величие тех, кто столетиями живёт в этом мире. Запомни это, человек. Мы привели тебя к твоему пьедесталу. И мы же можем лишить тебя его в любом момент. Ты будешь содрогаться постоянно: когда тебе наливают чай, испражняешься ли ты или просто лежишь на какой-то девке, но так и не поймешь, когда над твоей глупой головой занесут меч.

— Я понимаю, — обессилено прошептал Гетман, чувствуя, как его горло сжимается от непонятного давления внутри.

— А, как по мне, так недостаточно, — холодно отреагировал незнакомец. — Страж тебе показал, на что мы способны. И нет силы на этой планете, которая могла бы нас остановить. Но если ты предашь наше доверие, мы превратим твою страну в выжженную пустыню. Как сделали это с Монголией.

Внутри Юрия всё похолодело. Случай месячной давности уже вошёл в страницы истории. СМИ Московии и Америки разрывались на части, а военные руководители Гетманата так и не смогли объяснить случившегося.

— Это... было ваших рук?

— А чьих, по-твоему? – послышался презрительный ответ. — Один низкорослый упрямец не хотел сотрудничать. Что ж, из его Родины получилось прекраснейшее кладбище. И для нас не составит труда пополнить этот список.

— Я вас никогда не предам! Клянусь вам своей жизнью!

— Рад это слышать. Срок тебе — один год. В течение этого периода ты должен как минимум начать войну с русскими. Делай, что хочешь, но нас интересуют только они.

— А Китай? Что если его реакция...

— Китай мы берём на себя. Если ты поставишь на колени Московию, считай, что вся Европа в твоей юрисдикции. Мы не будем вмешиваться.

— Но я так и не получил гарантий с вашей стороны!

В телефонной раковине послышался лёгкий смешок.

— Гарантией будет твоя жизнь. Мы с тобой ещё свяжемся для дальнейших инструкций. И помни, у нас везде есть глаза.

Гудки в телефоне символизировали о конце разговора. Григорьев почувствовал, как что-то капает на простынь. Тут же до него дошло, что это его собственная кровь из носа. Кое-как вытерев её платком, он откинулся на кровати и, закрыв глаза, прошептал:

— Помоги мне, Боже!

II

— Два мясных пакета, хлеб, салат три порции...

— Что-нибудь ещё? — низкорослый старичок блеснул хитроватым взглядом в мою сторону.

Я пропустил его слова мимо ушей. Задумался о том, что Контора дала три выходных дня впервые за полгода. Миронов, пускай и со свойственным ему скрипом и откровенным жлобством, согласился предоставить заслуженный отгул, но мне до сих пор в такое счастье мало верилось. И это после ликвидации ТайДемОрга, центр которой сотрудники Национальной Безопасности пытались вычислить долгие месяцы. Агентам нечасто выпадает такое благо, а в Отделе Пропаганды — тем более. Думая над тем, как же провести эту тройку дней с пользой, поначалу в моей голове мелькала мысль съездить на Кубань в гости к Анатолию Зоргикенду, человеку, которого я по праву считал учителем, но он отписался по видеофону и мягко намекнул, что ему не до меня. А потому вывод напрашивался один: прохлаждаться на родной хате в Приморске. Впрочем, она теперь походила на заброшенную халупу: четыре стены, потолок да пол. Жизнь — дерьмо, в общем.

— Это всё, — я невольно кивнул на новый вопрос продавца. — Сколько с меня?

— Семьдесят четыре кредитки.

Я сгрёб купленное в пакет и полез в карман брюк за карточкой. Старикан внимательно осматривал меня.

— Молодой человек, — прошамкал он едва разборчивым голосом. Его блеск в глазах было сложно не заметить. — Развлечься не желаете?

— Нет, — кратко отреагировал я.

— Боюсь, у меня сдачи не найдется, — чуть ли не пропел он. —