Бык [Гектор Хью Манро Саки] (fb2) читать постранично, страница - 2

ты доволен тем, что за нее получил.

— Я получил за нее три сотни фунтов, — сказал Лоренс.

Том повернулся к нему с медленно возрастающей ненавистью. Три сотни фунтов! При самых благоприятных рыночных условиях, которые он мог себе вообразить, чудесный Волшебник едва ли принесет ему сотню. Но за кусок лакированного холста, раскрашенного его единокровным братом, заплатили втрое большую сумму. Это было жестокое оскорбление, которое достигло цели на все сто, потому что подчеркнуло триумф покровительственного, самодовольного Лоренса.

Молодой фермер хотел поставить своего родственника на место и сбить с него спесь, показывая жемчужину своей сокровищницы. А теперь они поменялись местами, и его драгоценное животное показалось дешевым и незначительным по сравнению с ценой, которую заплатили за простую картину.

Это была чудовищная несправедливость; живопись всегда была только ловкой подделкой кусочка жизни, в то время как Волшебник был реальностью, монархом своего маленького мира, индивидуальностью в сельской глубинке. Даже после того, как он умрет, он еще сохранит часть индивидуальности; его потомки заполонят луга, долины, склоны и пастбища, они будут в стойлах, хлевах и загонах, их чудесные рыжие гривы будут оживлять пейзаж и переполнять рынок; люди будут обращать внимание на многообещающих телок или массивных самцов и говорить: «Ага, эти — из потомства доброго старого Волшебника Кловера». Все это время картина висела бы себе, безжизненная и неизменная, покрытая пылью и лаком, оставаясь движимым имуществом, которое лишится всякого смысла, если развернуть холст к стене. Эти мысли сердито сменяли друг друга в мозгу Тома Йоркфилда, но он не мог облечь их в слова. Когда он выразил вслух свои чувства, то поставил вопрос прямо и резко.

— Некоторые слабовольные дураки могут выбросить три сотни фунтов за высохшие краски; не могу сказать, что я завидую их вкусу. Я предпочел бы иметь реальную вещь, а не ее изображение.

Он указал на молодого быка, который поочередно смотрел на них, приподнимая нос и время от времени опуская рога полу-игривым, полу-нетерпеливым движением головы.

Лоренс рассмеялся с раздражающим, снисходительным удовольствием.

— Я не думаю, что покупатели моих красок, как ты это называешь, должны волноваться насчет того, что выбросили деньги на ветер. Пока я добиваюсь все большей известности и признания, мои картины будут расти в цене. Та работа, вероятно, будет оценена в четыре сотни на торгах лет через пять или шесть; картины — не самое плохое вложение денег, если знать достаточно, чтобы выбирать работы правильных авторов. А ведь ты не можешь сказать, что твой драгоценный бык будет расти в цене, если ты дольше будешь держать его. Ему отпущен небольшой срок, а затем, если ты будешь и дальше держать его, цена упадет — до нескольких шиллингов за копыта и шкуру; возможно, в тот же день моего быка приобретет за серьезную сумму какая-нибудь солидная картинная галерея.

Это было уже чересчур. Объединенная сила правды, клеветы и оскорбления оказалась слишком велика, и сдержанность покинула Тома Йоркфилда. В правой руке он сжал полезную дубовую палку, а левой ухватился за свободный воротник канареечной шелковой рубашки Лоренса.

Лоренс не был борцом; опасение физического насилия лишило его равновесия точно так же, как непреодолимое негодование лишило равновесия Тома, и так уж случилось, что Волшебник Кловера был поражен беспрецедентным зрелищем человека, который перескакивает через ограду с жалобными криками, как курица, которая борется за место у кормушки. В это мгновение абсолютного счастья бык попытался перебросить Лоренса над левым плечом, пнуть его по ребрам во время полета и бухнуться на него сверху, когда он достигнет земли. Только энергичное вмешательство Тома побудило Волшебника отменить последний пункт программы.

Том преданно и нежно заботился о сводном брате до полного излечения от повреждений, которые оказались не слишком серьезны: вывихнутое плечо, пара сломанных ребер и легкое нервное истощение. В конце концов, у молодого фермера больше не было повода злиться; быка Лоренса могли продать за три сотни или за шесть сотен, им могли восхищаться тысячи людей в больших картинных галереях, но он никогда не сможет перебросить человека через себя и ударить его по ребрам прежде, чем человек упадет с другой стороны. Это было замечательное достижение Волшебника Кловера, которое никогда не забылось.

***

Лоренс по-прежнему остается популярным художником-анималистом, но его персонажи — всегда котята, оленята или ягнята, но никогда быки.