Вопрос математики [Брайан Уилсон Олдисс] (fb2) читать постранично, страница - 3

на нем есть маркировка, типичная для таких мячиков, стандартная маркировка. Другого объяснения им дать не могу. И он лежит на боку.

Когда я задумался над тем, что только что сказал, то понял, что изрек настоящую глупость. У мячика для гольфа нет боков. Значит, это был не мячик.

— И он лежал на берегу моря? — переспросила моя собеседница.

— Именно.

— Значит, это не на Луне.

— Это не имеет ничего общего с Луной. — Тут я ошибался.

— А что это был за берег? Пляж какого-нибудь курорта?

— Ничего подобного. Бесконечный берег. Какой-то чужой, неласковый. Каменистый. Довольно унылый и неприглядный.

— Вы узнаете этот берег?

— Нет. Место какое-то тревожное. Такое же тревожное, какой бывает бесконечность. Просто огромный отрезок территории, где ничего не растет. Ах да, еще и океан. Океан какой-то угрюмый. Волны тяжелые, свинцовые. И медленные, ленивые. Примерно минуту одна волна набирает силу и соскальзывает на берег. Мне следовало бы засечь время.

— Время в снах — ненадежная субстанция, — ответила моя собеседница. — Соскальзывает на берег, я правильно повторила?

— Волны, похоже, не разбиваются о берег. Они просто опускаются на него. — Я замолчал, на какое-то время задумавшись о преследовавшей меня безжизненной картине, безжизненной и в то же время представлявшейся мне удивительно соблазнительной. — У меня такое ощущение, будто я когда-то был там. Небо. Оно какое-то тяжелое и обволакивающее.

— Вам это показалось неприятным?

Я с удивлением услышал собственный ответ:

— Нет, я чувствовал, что мне это нужно, оно что-то обещает мне. Что-то такое возникает… появляется… наверное, из моря.

— Почему вы больше не хотите видеть этот сон, если испытываете в нем потребность?

Ответить на вопрос я не смог.

Пока я по три раза в неделю встречался с Рослин, генерал проводил сеансы с Молли Леватикус гораздо чаще. А астероид P-L6344 тем временем стремительно приближался к Луне.

Молли была интеллектуалкой, играла на серебристой трубе, говорила на семи языках, была шахматным чемпионом, а также гиперсексуальна и склонна к всевозможным проказам. У нее были темные волосы, дерзко вздернутый симпатичный носик. На таких мужчины слетаются как мухи на мед. Даже такие, как генерал Виллетс.

Жена генерала, Гермиона, была слепа от рождения. Виллетс же не был лишен легкой склонности к садизму. Иначе как бы он стал генералом? Все мы в некотором смысле слепы — или в личной жизни, или разделяем общие заблуждения. Например, миллионы жителей Земли, во всем остальном кажущиеся разумными, до сих пор верят в то, что Солнце вращается вокруг Земли, а не наоборот. Этого убеждения, несмотря на доказательство прямо противоположного характера, они придерживаются вот уже многие столетия.

Люди такой разновидности обычно защищают свою точку зрения, утверждая, что верят лишь собственным глазам. И все же мы знаем, что наши глаза различают лишь малую часть электромагнитного спектра. Все наши чувства в той или иной степени ограничены. В силу этих ограничений мы часто ошибаемся. Даже «непоколебимому свидетельству», касающемуся сути вселенной, было суждено испытать сильный удар, и все благодаря астероиду P-L6344.

Садистская натура генерала Виллетса привела его к тому, что он убедил свою любовницу Молли Леватикус, что ей следует расхаживать голой по комнатам дома, принадлежавшего ему и его жене, в присутствии слепой Гермионы. По-моему, ей тоже доставляли удовольствие подобные сексуальные шалости. Рослин разделяла мое мнение. Это была шалость. Однако другие видели в Молли и жертву, и жуткую женщину-хищницу.

Никто не задумался о том, что истина, если только существует единая универсальная истина, находится где-то посредине, что между этими людьми существовало некое сходство, не такое уж и необычное, как может показаться, сходство между пожилым мужчиной и юной женщиной. Молли, несомненно, обладала силой, а для него была характерна слабость. Они прекрасно дополняли друг друга, играя на чувствах друг друга.

А еще они играли в кошки-мышки с несчастной Гермионой Виллетс. Она обычно сидела за обеденным столом. Генерал усаживался рядом. Затем в комнату на цыпочках входила обнаженная Молли и перемигивалась с Виллетсом. Затем она начинала расхаживать вокруг стола в медленном танце, вскидывая над головой руки и открывая взгляду небритые подмышки. Совершая движения в стиле гимнастики тай-чи, она постепенно приближалась к слепой женщине. Чувствуя колебания воздуха или слыша еле различимый шум, Гермиона спрашивала:

— Томлин, дорогой, в комнате есть еще кто-нибудь?

Генерал неизменно давал отрицательный ответ. Иногда Гермиона простукивала палкой окружавшее ее пространство. Молли каждый раз ловко увертывалась.

— Ты странно себя ведешь, Гермиона, — раздраженно заявлял Виллетс. — Отложи свою палку. Ты же еще не сошла с ума, верно?

Иногда подобное проделывалось в гостиной. Гермиона сидела в кресле и читала книгу, отпечатанную по системе