Усталость сюзерена [Янчо Чолаков] (fb2) читать постранично, страница - 2

стольких человекоподобных не могу себя обрести! Уведи меня — это последнее, о чем молю тебя!» — «Эх ты, бедолажный получеловече! — горько вздохнул Сюзерен. — Тебе нигде не будет хорошо».

Такова притча о тритонянах. И не знает, услышавший его, — плакать ли ему, или заливаться смехом…

Я и не заметил, когда очутился под куполом. Дождь, окрасивший все в свинцовые улыбки, перестал бить по стенам. Вот здесь, дружок, ты и найдешь свою бесславную погибель, — сказал я себе.

Легенды, легенды… Все сплошь легенды да басни. Какой в них смысл, если они не дают ответа на главный вопрос: что же он такое, этот Сюзерен — говорящая коробка или живой человек? А может, и вовсе — дух?

Если верить учениям покойного Пюйлике, самому страшному из оружий мироздания было дано имя Сюзерен. И по сей день тысячи рвущихся к власти героев стремятся овладеть этим абсолютным орудием победы. А что оно такое — плазменная торпеда, луч деструкции, антиматерия? Никто этого не знает. А еще поговаривают о каком-то жутком проклятии Сюзерена. Ну, это-то понятно: в таких делах проклятия всегда имеют место. И мертвецы есть, и обманувшиеся победителей, вот только нет удачливых игроков.

О, как мне хотелось верить, что явился сюда не ради Сюзерена! Во всяком случае, не только ради него. Там, где сингулярность раздавливает все разумное; там, где, замкнутый в движении, по своей эклиптике бежит Создатель; там, в середине чудовищного круга, где суггестивная творческая сила и мощь Бога несут страдания, я жаждал найти не Сюзерена, а живых существ. И все-таки…

Меня искушала мысль о взаимосвязи легендарного проклятия с реальностью, скрывающейся за ним. И более всего дивился я: чья же дерзкая рука осмелилась вывести наглые слова?! «Среди тел, в зверинец прибывших…» Любопытное начало. Приход в зверинец означает рождение. Это-то понятно. Ветхая полузабытая шутка, образно интерпретирующая истину: цель не сможет достигнуть даже тот, кому это предопределено, — если он еще не родился или же успел преждевременно погибнуть. Смущала, правда, пренебрежительная интонация. Ясно, что слово «тела» употреблено в особом смысле. «…и возобладает мною тот, кого случайность ко мне приведет». Но где Его найти? Не говорит.

«Наступит час в линии времени…» Никакой информации, ровным счетом ничего о направлении временно-пространственных трансформаций — прямая, кривая, спираль или замкнутая линия? «…в мире потускневшей веры, когда безнадежность надежду несет…» К сожалению, следующая строфа отсутствовала. Ага, а вот здесь явно появляется будущий хозяин Сюзерена: «Новопришедший все открыл. Корабль он в воздух любовью подымет…»

Окрест валялись обломки разбитых космических панцирей, дряхлые скелеты ионолетов и дирижаблей, неподвижные звездные драндулеты и прочие нечтолеты. Но который из них мог взлететь, и почему именно с помощью любви? Сплошной туман! Еще менее ясно сказано о судьбе нашедшего Сюзерена: «И пойдет Он, наконец, поняв, что вечного спасенья не достиг, а лишь спасение, которое уходит, Затаившись в чьем-нибудь невидимом сердце, Он даже на имя свое не похож». Да уж, толковать разрозненные и столь абстрактные авторские акценты занятие безнадежное. Не по силам это мне, но даже если бы и мог, все равно избежал бы соприкосновения с Сюзереном. Потому что не верил, что между ним и Создателем есть нечто общее. Не верил я и в то, что Сюзерен — оружие. Я вообще ни во что не верил.

Сюзерена не было и быть не могло (Надеюсь, Творец не прочитал мои мысли). Другое я искал. И, скорее всего, то, другое, лежало себе преспокойно в одном из гробов и отдыхало.

Я уже привык к тому, что все мои идеи обрастали сомнениями, но если карты, свитки и диаграммы не лгали, значит, Создатель находится где-то здесь и смотрит на меня сквозь закрытые веки. Я устал ждать, устал искать.

— Выходи! — закричал я, не выдержав. — Хватит прятаться, я знаю, что ты рядом! Я пришел разбудить тебя! Встань и пойди! Что ты за Создатель, что за Спаситель, если сам не в состоянии подняться?

Он молчал. Наверное, прислушивался к своему разуму. Если только он наделен им.

— Затаился в своей норе! — выкрикивал я. — Замкнулся в себе, спишь! Что, спокойной жизни захотелось? А искусственный тебеподобный род вымер от глупости, которой ты одарил его! Или тебе безразличны уже твои создания? Думаешь, дал им все для того, чтобы они жили? Конечно, пусть себе дохнут, если хотят, так?! Нeбесный негодяй, бастард звезд, — не боюсь я тебя! Ну же, покажись и взгляни на последнего живого! Варух пришел!

Я услышал, как крышка одного из гробов скрипнула, сдвинулась и с шумом упала. Он приподнялся — в человеческом облике, понятном мне. Он был ужасно бледен.

— Во-о-от, рассеялся твой сон… — выдохнул я тяжело навстречу ему.

— Не кричи так, голова болит! — пробормотал он. Я и не подозревал, что боги тоже страдают от головных болей. Мои соболезнования!

— Прости… — выдавил я. — Ты ведь не Сюзерен, правда?

— Нет, я не Сюзерен, — скромно ответил он. — Я всего