Инспектор полиции [Игорь Васильевич Подколзин] (fb2) читать постранично, страница - 2

неудивительно, - ты как раз только что улетел на Гавайи.

- Совершенно точно, - подтвердил Том. - Я проводил Джин и днем уже порхал в воздухе.

- Так вот. Я сидел, как обычно, дома, когда позвонил дежурный и передал приказ немедленно прибыть к собору Благодарения, ибо там, как он сказал, творится что-то неописуемое.

Приближаясь к собору, я увидел огромную возбужденную толпу. Нет, это не была демонстрация, сборище хулиганов или чтолибо подобное. Никаких флагов, плакатов, камней и пустых бутылок. Толпа зевак - лучше не назовешь. У подъезда впритык стояли полицейские и санитарные машины. Повсюду масса наших ребят - в форме и штатском. Как только я выскочил из автомобиля, ко мне подбежал младший инспектор Брайс. Если бы ты его видел! Этот безусловно храбрый человек был бел как молоко, трясся и заикался. Да, да, заикался. Ты только представь - заикающийся гигант Брайс. Он, сбиваясь, доложил мне следующее: в церкви состоялось бракосочетание известного мультимиллионера, короля химической промышленности, знаменитого Дика Робинсона и Кристины Хупер. Все было подготовлено по самому высшему классу. Среди друзей и знакомых, почтивших своим присутствием столь важную церемонию, находилось много весьма влиятельных особ нашего города, десятки журналистов, фото-, кино-, радио - и телерепортеров. И вот, когда наступил самый торжественный момент, в храме погас свет. Правда, он почти тотчас вспыхнул снова. Но по мне лучше бы он и не зажигался вовсе. - Кребс взял бутылку и налил коньяк, опять горлышко, предательски выдавая дрожь пальцев, стучало по рюмке. - Как только стало светло, ты даже не можешь вообразить, что там творилось. Боже мой!

- И что же там было? - спросил Том.

- Ни-че-го, - отчеканил Кребс и прикрыл на миг веки.

- То есть как ничего?

- Представь себе: на них ничего не было. На женихе, невесте, гостях и прочих. Они стояли, вернее метались, голые, в чем мать родила. Кто-то раздел их за те мгновения, покуда было темно.

В церкви началась паника, некоторых в суматохе изрядно помяли, а иных и совсем задавили. Это был настоящий бедлам. Орали люди, орали полицейские, орали журналисты. Кто-то истерично хохотал, кто-то выл, кто-то исступленно чихал. Занимались своим делом фотографы и операторы телевидения, уж они-то погрели на этом руки. С огромным трудом удалось навести относительный порядок.

На следующий день газеты пестрели броскими заголовками и пикантными, если можно так сказать, снимками. Разразился скандал, какого еще не видывал город. Оппозиция захлебнулась от восторга - уж такой шанс перед баллотировкой упустить нельзя.

Они несколько минут сидели молча. Затем Кребс опять потянулся к бутылке и тихо, почти шепотом произнес:

- Но на этом не кончилось. Как бы не так. Спустя два дня то же повторилось на выставке декоративных цветов, организованной этой самой Хупер, теперь уже миссис Робинсон. В павильоне экзотических растений одиннадцать человек - среди них восемь женщин - снова расстались со своей одеждой.

Пресса визжала от восторга, заполняя прилавки киоскеров специальными выпусками и фотоприложениями. Оппозиция, наверное, ставила сотни свечей этим гангстерам, столь удачно и своевременно пришедшим им на помощь.

- Подождите, а не могли они это подстроить сами, кто-то из их рядов? Из тех, кто претендует па посты в новом правительстве?

- Я тоже сначала подумал так, - ответил Кребс. - Это было бы вполне закономерно. Но одно обстоятельство смешало мне все карты. Если о двух предыдущих происшествиях я информирован через других лиц, то третьему был свидетелем сам.

Да, да, настоящим свидетелем с начала и до конца. - Он осушил одним махом рюмку и, вытерев губы ладонью, сказал: - Позавчера. В театре-варьете "Голубые тени". Излишне напоминать - всю полицию после этих событий поставили на ноги, шпиков, филеров. Даже вызвали несколько воинских подразделений. Всех инспекторов разослали в наиболее оживленные места, где обычно коротают досуг сливки общества и богатеи. Я очутился в варьете. Был в штатском, сидел в ложе осветителей, справа от сцены. Представление шло как обычно - все было нормально. На сцене три десятка девчонок исполняли бойкий танец. Опять погас свет. Правда, это никого не встревожило и не насторожило - все так и должно было следовать по ходу действия.

Вспыхнул свет.

- Я смотрел на сцену - ты знаешь, я не одобряю подобных зрелищ, но по долгу службы наблюдаю. Музыка гремела, а девахи не плясали. Да, мой милый. Они подошли к самой рампе и захлебывались от смеха. Гоготали во всю глотку, буквально ломались пополам и тыкали пальчиками в зал. Я взглянул туда и тоже захохотал, хотя, поверь, уж мне-то было никак не до смеха. Все смахивало на то, что зрители и актеры поменялись ролями. Первые два ряда - самые дорогие места - были сплошь заполнены голыми людьми. Они дергались, визжали, лезли под кресла, пытались чем возможна прикрыться. Эта, я тебе скажу, была небывалая картина. Джаз наигрывал что-то очень быстрое, на сцене ржали артистки, а в партере мельтешили, не зная куда