2medicus: Лучше вспомни, как почти вся Европа с 1939 по 1945 была товарищем по оружию для германского вермахта: шла в Ваффен СС, устраивала холокост, пекла снаряды для Третьего рейха. А с 1933 по 39 и позже англосаксонские корпорации вкладывали в индустрию Третьего рейха, "Форд" и "Дженерал Моторс" ставили там свои заводы. А 17 сентября 1939, когда советские войска вошли в Зап.Белоруссию и Зап.Украину (которые, между прочим, были ранее захвачены Польшей
подробнее ...
в 1920), польское правительство уже сбежало из страны. И что, по мнению комментатора, эти земли надо было вручить Третьему Рейху? Товарищи по оружию были вермахт и польские войска в 1938, когда вместе делили Чехословакию
cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
сходство с животным, которое, конечно, никогда не водилось на земле, но которого Сегдин ожидал встретить.
— Это и есть Излучатель, — сказал Пастухов.
Чары развеялись. Теперь это были просто установка, просто шины, готовые отдать черт его знает сколько миллионов вольт напряжения, просто объект эксперимента — высящийся на постаменте шар, в котором была совершеннейшая пустота, соперничающая с межгалактическим вакуумом.
— Мы пронизываем вакуум игольчатым пучком ро-мезонов, — сказал Пастухов. — Для вас вакуум просто пустота, а для физиков это…
— Можете не объяснять, — заметил Сегдин. — Для вас, согласно теории Дирака, вакуум — море частиц с отрицательной энергией. А какова мощность пучка мезонов, его направленность, свойства? И что получается в опытах?
Пастухов пустился в объяснения, увлекаясь все более и более. С какого-то момента Сегдин начисто перестал понимать детали. Но он внимательно следил за главным — для него главным — и начал уже кое-что осмысливать.
— Значит, — прервал он объяснения, — те мезонные ливни, которые образуются в атмосфере под действием первичных космических частиц, по сравнению с вашим излучением не более чем колыхание ветерка против порыва урагана?
— У вас необычным способ сопоставления величин. Но в принципе вы правы.
— Это моя форма мышления. У нее есть свои недостатки, но и свои достоинства. Так как вы ставите опыты?
Пастухов отвел его в комнату, отделенную от Излучателя ломаными изгибами коридора, стенами из баритового бетона и свинца. В комнате, там, где полагается быть окну, белел огромный экран телевизора. Перед ним находился пульт. Физик снял со стены фотографию. Сегдин узнал прозрачный шар с запертым в нем вакуумом. Шар в разных направлениях пересекали иглы сиреневых вспышек. Они висели в шаре, не касаясь его стенок.
— Свечение в вакууме? — поднял брови Сегдин.
— Представьте себе, да. Мезонный луч сам запечатлевает свой путь.
— Интересно.
— Однако не ново. Куда важней другое: те частицы, которые он выбивает из вакуума. Они…
— Минуточку. Меня сейчас интересует иное. Вы что, луч направляете с разных сторон? Зачем?
Пастухова несколько обидело то невнимание, которое гость проявил к самому главному, ради чего они работали не покладая рук. «Впрочем, это отличительная черта всех журналистов, — успокоил он себя. — Им подавай внешние эффекты». И он скрыл обиду.
— Нас интересуют также пространственные свойства вакуума. Однородны ли эти свойства по всем направлениям или нет.
— Изотропность или анизотропность вакуума. Понятно. Скажите, а шар как-нибудь ориентирован относительно силовых линий магнитного поля Земли?
«Ну, ну, — не без удивления подумал Пастухов. — Он дает мне понять, что с ним можно говорить более профессионально, хотя мыслит он отнюдь не как физик. Берегись, дорогой, заблудишься, если я не буду расчищать тебе дорогу. И что за странная манера спрашивать?»
— Конечно, шар ориентирован относительно полюсов. Вот отметки на снимке. Кажется, они плохо видны?
Отметки были видны отлично. Сегдин не обратил, однако, внимания на ехидство вопроса. Его ферзь в это время опрокидывал пешечную оборону противника.
Сзади послышался шум, в комнату вошли трое молодых парней, очень симпатичных на вид, державшихся, однако, несколько самоуверенно, — черта, увы, нередко присущая тем, чьему таланту сопутствует удача.
— Лев Сергеевич, — обратился один из них к Пастухову, почтительно, но как равный к равному, — подготовка закончена, время продолжить эксперимент.
— Да, разумеется.
Пастухов подумал, что следовало бы увести журналиста. А впрочем, пусть остается. Видимо, он всерьез заинтересовался; как он впился в таблицу экспериментов!
— Включайте.
Включенный экран телевизора теперь во всем уподобился окну, открытому в зал с Излучателем.
— Даю координаты АГ-90/ТБ-90! — выкрикнул один из молодых физиков.
Излучатель пришел в движение, электронно-счетная машина нацелила его клюв точно в направлении сверху-вниз. Это направление мезонный луч еще ни разу не пронизывал.
Непонятным было то, что Сегдин все еще не мог оторваться от таблицы, хоть он, казалось бы, должен был теперь прильнуть к экрану телевизора. Он обернулся в последний миг, когда Пастухов уже потянулся к пусковой кнопке.
— Постойте, один вопрос. За рубежом тоже есть такие установки?
— Да! — Пастухов совсем уже перестал понимать странного журналиста. — В Америке и Англии. Но они не такие совершенные и вступили в строй позднее.
— Все ясно, — сказал Сегдин, вежливо отстраняя руку Пастухова от пусковой кнопки. — Я попросил бы отложить эксперимент.
Его, конечно, не поняли. И в первую минуту даже не возмутились.
— Позвольте! — смысл сказанного дошел, наконец, до Пастухова. — Какое вы имеете право…
— Никакого. Но джинн может вырваться. И мне не хочется быть погребенным тут вместе с вами.
Физики вновь онемели от чудовищной наглости того,
Последние комментарии
18 часов 1 минута назад
18 часов 19 минут назад
18 часов 28 минут назад
18 часов 29 минут назад
18 часов 32 минут назад
18 часов 50 минут назад