На арене со львами [Том Уикер] (fb2) читать постранично, страница - 235

комнату, и расхныкался. Он был пьян, но в полном сознании — разбудил меня и сказал: «Я решил это сделать, клянусь богом! Я хотел это сделать, хотел, но зеленоглазый сукин сын не дал мне возможности». Я сказала, чтобы он шел к себе и проспался, но он не слушал. Сел ко мне на кровать и все говорил, говорил. Одно и то же, одно и то же — он готов был дать Данну за этих девяносто восемь делегатов все, чего бы Данн ни потребовал. «Я отдал бы ему Большой Каньон,— вот что сказал мне Хант.— Я отдал бы ему тебя, детка, так мне были нужны эти голоса, но сукин сын даже возможности мне не предоставил. Он уже все решил». Хант так и уснул у меня в ногах поперек кровати и проспал до утра. Единственный раз после съезда мы с ним спали в одной кровати.

— Так,— сказал Морган.

Оказывается, до этой минуты он все-таки в глубине души верил, что Андерсон не поступился главным, что все это недоразумение и когда-нибудь истина будет восстановлена.

— А потому, когда Данн мне рассказал, как было дело, для меня это ничего не изменило. Я сама знала, что там произошло, и мнение Данна тут ни при чем.— Вся дрожа, она уперлась ему в грудь крепко сжатыми кулаками.— Я сумела бы. Я убедила бы Данна. Но Хант в самую решительную минуту сплоховал. Вот что на самом деле произошло. А если ты имел в виду, что я ему постоянно про это напоминала, что ж, это правда.

— Но не потому, что он предал себя,— сказал Морган ,— а потому, что он не оправдал твоих надежд.

— Когда-то ты спросил меня, Рич,— в ту ночь, что ты в первый раз был тут со мной,— ты спросил, мечтала ли я когда-нибудь о чем-то прекрасном, мне предначертанном?

— Чистое видение…

— И я ответила: «Да». Ну так вот, мою мечту погубил Хант. Я мечтала о том, чтобы добиться выдвижения его кандидатуры, сделать то, что все объявили невозможным. Взять верх над ними, над ними всеми.

И еще кое-что, подумал Морган. Ты сказала тогда еще кое-что: «В жизни нет ничего чистого».

— Что же ты собиралась сделать? — спросил он.— Если бы взяла верх?

Кэти положила ладони ему на плечи и уткнулась головой в его грудь.

— Об этом я не думала. Я просто хотела победить. А сердце у тебя стучит, словно паровой молот.

— Как всегда, когда ты рядом.

— Значит, ты все-таки не такой уж принципиальный и щепетильный.

А кому это по силам? — подумал Морган, по вслух сказал:

— Я просто старался вспомнить, разрешается ли журналисту спать с сенатором.

— По закону это не запрещается. Я справлялась.

— Даже если я не поеду разговаривать о тебе с твоим чертовым губернатором?

— Я же заранее знала, что ты не поедешь.

— Так зачем просила?

— Подумала, а вдруг сумею тебя уговорить. Просто подумала: а вдруг?

— Ну, а что если губернатор решит выставить на внеочередных выборах собственную кандидатуру?

— Прежде всего надо добиться назначения. Но хочешь, поспорим: если он назначит меня, то уже не пожелает выставлять свою кандидатуру.

— Особенно если его противником будешь ты,— сказал Морган.

— Я люблю тебя, между прочим, и потому,— сказала Кэти,— что ты потрудился узнать меня так хорошо.

Они услышали, как Адам с Бобби поднимаются по лестнице, и отошли друг от друга.

— Это же настоящий кораблестроитель,— сказал Адам с порога.

— Адам мне показал, как надо работать на токарном станке! — взволнованно сообщил Бобби.— Он на этом станке чудеса творит.

— Это Адам умеет,— сказал Морган.— Может, он даже подвезет меня в город.

Бобби стал уговаривать Адама остаться. Кэти, вдруг словно угаснув, устало простилась с ними. Бобби проводил их на крыльцо, сквозь зубы попрощался с Морганом, и они с Адамом пошли через лужайку к машине.

Было темно, в безлунном небе кое-где подмигивали звезды, ветерок, налетевший с луга, шелестел в ветвях деревьев. Морган вдыхал запах земли, живнолости, видел коров, пасшихся на выгоне. Он шел медленно, не торопясь вернуться в мир главного редактора, Энн, Хинмена, Блейки. Вдруг он вспомнил, что его прощанье с Андерсоном еще не завершено.

Машина Адама стояла на обочине шоссе, в нескольких минутах ходьбы от дома. Это был пропыленный старенький «седан» с помятым бампером, с трещиной в ветровом стекле и сломанной левой дверцей, которая не открывалась; на панели управления валялись дорожные карты, бумажные стаканчики, конверты.

— Этот драндулет — моя контора,— сказал Адам.

— Вы думаете ехать сегодня же?

— Если не будет поломки где-нибудь в горах, то к завтраку доберусь до Эшвилла. Завтра надо быть в суде.

— Мне тем более совестно вас просить, но вы не могли бы потратить лишних десять минут и съездить на кладбище?

Лицо Адама в отблесках приборного щитка оставалось непроницаемым.

— Могу, конечно.

Морган