Франклин Рузвельт. Уинстон Черчилль [Дитрих Айгнер] (fb2) читать постранично, страница - 113

дополнение ко всем чествованиям и хвалебным речам, в которых явно не было недостатка, в 1963 году конгресс США избрал его — что было уникальным актом — Почетным гражданином США; но это был закат его жизни. Он находил утешение в знакомых стенах британского парламента, верность которому он хранил до тех пор, пока у него были физические силы. Может быть, в этих стенах, восстановленных после войны в своем прежнем виде, он находил скрытый символ того, что мировая Британская держава, перед которой Черчилль преклонялся, вышла из войны без внешних изменений? Нет, это была лишь декорация, призрак былой мощной державы. И когда «великий старик», «величайший англичанин этого столетия» закрыл глаза 24 января 1965 года, все это отошло в далекое прошлое.

УИНСТОН ЧЕРЧИЛЛЬ И ЕГО ВРЕМЯ: ПОПЫТКА ИССЛЕДОВАНИЯ

Бывают моменты, когда я думаю, что все мы, выступающие за старую конституцию, есть не что иное, как волны социалистического прилива, и мы не знаем, куда он еще вынесет нас.

У. Черчилль. Саврола. 1900

Об Уинстоне Черчилле — человеке, политике, государственном деятеле, стратеге и историке — написано бесконечно много и кажется невозможным добавить к этому что-то новое. Правы были все, кто писал о нем, как о выдающейся личности, что в духовном, умственном и физическом плане он жил в полную силу, что ему были свойственны энергия и гибкость, помогавшие преодолевать тяжелые удары судьбы и коварных врагов. Он был человеком неукротимой энергии и при всем своем блеске обладал большой душевностью. Его интеллект, как однажды выразился Ллойд Джордж, имел только один недостаток: ему не хватало мудрости и умения критически оценивать события. Отсюда и его способность к самоотдаче, и полнота участия, отсюда же и его юношеская подвижность, его ошибочные решения и политические неудачи, которые надолго наложили на него печать «блестящего неудачника». Если бы он умер в возрасте шестидесяти лет в 1934 году или отошел от политической жизни, он все равно имел бы свою маленькую нишу в английской истории как деятель романтически-пиратского толка, наделенный несколько причудливой гениальностью.

Гитлер и его война все изменили, дали этой яркой личности, искавшей свой путь, главный смысл; они перенесли эту жизнь из низов повседневной политики на такие высоты, где судьба одного человека сливается с силами, движущими мировую историю. Черчилль очень красочно писал о том, как оправдалась его собственная вера в судьбу, как он, «ведомый провидением», почувствовал в день 10 мая 1940 года свое призвание стать спасителем своего народа. «Он один, — писала его старая и верная подруга Виолетта Бонем-Картер, дочь Асквита, — собственными силами повернул ход истории, «на плечах своих он нес весь небосвод», спас свою страну и дело свободы». Это героическое описание с успехом могло бы принадлежать гагиографу, описывающему деяния святых. Очевидно поэтому его историческое «нет!», произнесенное в адрес грозившей Англии опасности, было воспринято как деяние, сравнимое с «подвигом Прометея», как высшее проявление поистине свободной суверенной личности.

Конечно, сам Черчилль хотел видеть себя человеком Возрождения, и ему прекрасно удавалось демонстрировать ни с чем не сравнимую жизнерадостную беспечность. Его внешний вид, стиль его жизни и работы были отмечены печатью неповторимой индивидуальности. Речь, очень обильно украшенная иностранной лексикой, была так же неподражаемо узнаваема, как и его полнота, соединявшая жизнерадостность и жажду удовольствий мистера Пиквика с упрямством и свирепостью британского бульдога. Без сомнения, Уинстон Черчилль был неповторимой личностью, иногда раздражавшей окружающих своим апломбом, беспечной и увлекающейся, и все это украшалось юмором и широтой натуры — качествами, которые почти никогда не отказывали ему. Он напоминал собою реликт, сохранившийся каким-то чудом со времени расцвета национальной истории. Таким он и сам воспринимал себя. Но Черчилль не был совершенно автономной личностью в такой же мере, как любой из его современников, как Гитлер, Сталин или Рузвельт. Он был, употребляя терминологию того времени, предназначен выполнить роль «анти-Гитлера». Он воспринимал эту войну как поединок между потомком герцога Мальборо и «олухом из водосточной канавы», Гитлером. В действительности в этой борьбе на сцену истории были вызваны другие силы. Эти силы назвал Феликс Франкфуртер, написавший: «Антисемитизм Гитлера есть самое открытое и самое непосредственное выражение не только антирационализма, но и одновременно вызов многообразию духовных течений — носителей цивилизации нашего века».

Все было иначе, чем это хотели видеть его гагиографы и он сам. Черчилль вовсе не был Прометеем; не был он и маяком, осветившим человечеству путь в будущее. Но именно в нем удивительным образом сфокусировались такие направления, как либерализм и просвещение,