Лелейская гора [Михаило Лалич] (fb2) читать постранично, страница - 3

вслед. Кто же они такие?.. Василь тоже почувствовал, что рядом с нашим костром кто-то есть. Винтовка лежала у него на коленях, он повернул ее немного и нажал спуск. Тупо хлопнул выстрел, и звук его тихо замер вдали, только клочок серого пуха рассыпался в тумане.

- Зачем ты его спугнул? - упрекнул Василя Иван.

- А чего он тут вынюхивает, как шпион!

- Уж лучше б Ладо выстрелить дал, он бы попал.

- Да ну? У него было время, чего ж он тогда не стрелял?

- Уж очень ты на руку скор, можешь все дело испортить.

- Такой уж я от природы, так что все претензии к ней.

- Если бы только не ты, был бы у нас сейчас обед, а так его нет. И кроме того, надо смываться.

Надо, потому что этим выстрелом мы выдали себя, если только было кому выдавать. Вполне вероятно, и было - они буквально наводнили здешние леса «летучими десятками», в подражание нам снабдив их для устрашения невероятными названиями. Мы еще немного мешкаем - уж больно хорошо нам было под этой елкой у костра. Иван растаскивал головешки и тушил, тыча в землю. Угли шипели, не желая сдаваться и мстя нам едким дымом. В конце концов дым прогнал нас. Мы нащупали какую-то бровку, похожую на тропу, пошли. Видимость не везде одинакова: на полянах вроде бы занимался рассвет, в лесу царили сумерки. Идем долго - сколько полян, сколько дней минуло. И вдруг выныриваем на голый пятачок, который смахивает на тот, что возле Дьявольской кормушки. Мне кажется, Кормушка слева; Василь, напротив того, тянет вправо. И, словно в доказательство его правоты, передо мной вдруг возникает скала, однако вскоре я убеждаюсь в том, что и она не более как плод моей фантазии и тумана. И родника нет, воды нигде не слышно, тропинка круто забирает в гору - не то, совсем не то …

Теперь уж я и вовсе сбился с толку, но это мне не впервой. Кто свяжется с Иваном, тот быстро привыкает держать язык за зубами и не артачиться. С ним всегда куда-нибудь да выйдешь - или на дорогу, или к реке. Теперь вот к какой-то горе. Что это за гора - не знаю. Мне запомнился только невероятно длинный подъем. Лезешь, как по хребту, проткнувшему воздушную оболочку земли и вознесшемуся в бескрайний небесный простор. А ну-ка посмотрим, что там такое! Если этот хребет и впрямь торчит над землей, значит, там нет тумана. Вот это было бы здорово - влезть на макушку и растянуться под солнцем. Вроде как на балконе или на каланче, между небом и землей: лежишь и видишь, как туман гложет землю, перекроенную оккупациями, погонями, засадами и тому подобным. А ты себе лежишь в свое удовольствие да поплевываешь сверху на все, пусть они там внизу набивают цену за наши головы и рыскают за нами по лесам. Правда, голод останется при нас, но это не имеет значения - на солнце голод не так мучителен, как в тумане.

Но вот и этому подъему пришел конец, и нам открылась обыкновенная вершина, корявая и каменистая, и ничего больше. Василь не желает с этим смириться, но дальше лезть просто некуда. Я тоже ропщу, но Иван неумолим.

- Вниз, - говорит он Василю, - чего раздумывать?

- Меня ноги вниз не несут, - бурчит Василь. - Опротивело мне, все вниз да вниз.

- Ты, я вижу, представления не имеешь, где мы?

- Ни малейшего. Может быть, ты имеешь?

- Надо было раньше говорить.

- А что, разве от этого нам стало бы лучше? Не верю.

- Можно было бы подождать, пока туман рассеется.

- Осточертело мне ждать. Вечно приходится чего-то ждать. Не желаю я больше сидеть и ждать потому только, что не знаю, где мы. Немцы тоже не знают, однако не ждут. Да и кто что-нибудь знает под этими предательскими небесами?

Ну вот, отвел душу. Иван пожал плечами и зашагал. Пошел и я. Надо идти, даже если не знаешь куда. Все так идут, и никто не знает, и ни у кого нет времени подождать, пока что-нибудь выяснится. Ожидание подтачивает волю-и разъедает человека ржавчиной сомнения, оставляя от него один обглоданный скелет, который еще некоторое время белым пятном маячит в тумане.

Из-под наших ног то и дело срываются камни. Но мы не обращаем на них никакого внимания. Нам все равно. Бывают мгновения, когда Ивану Видричу тоже все равно, хотя он в этом никогда бы не признался. Впрочем, камни нам ничем не угрожают: выше нас никого нет, а те, что внизу, убегут или погибнут. Гораздо хуже угодить ненароком в чужие края; вот уж там никому нельзя доверять и слушаться добрых советов, потому что не известно, на чьей стороне этот самый советчик. Куда ни ступишь, всюду эта проклятая рознь, враждующие партии и наговоры и вранье, в котором сам черт ногу сломит.

Крутизна пошла на убыль, сорвавшиеся камни быстро затихали внизу. Появились кусты. В их существовании мы убеждаемся, натыкаясь на колючки, небезопасные для глаз. Мы спустились в неглубокую долину или что-то в этом роде. Казалось, каменные завалы стеснили ее с обеих сторон, но ничуть не бывало - куда ни ткнешься, проход везде свободен и под ногами ровно и мягко выстлано туманом. В тишине рокотал и бурлил поток, берущий, должно быть, где-то поблизости свое начало, обмыливал валуны на бегу и внезапно обрывался в